Давид Мепуришвили - Несколько врак из жизни насекомых, кошек и собак. Сказки дедушки Давида

Когда же вылупился он,
Шум, гам поднялся без предела,
Курятник весь был возмущён.
Петух на Клушу: «Что за дело?!»
А та в защиту – ни гу-гу.
Что в оправданье скажет?
Но мать – есть мать! Свою беду
То клюнет с лаской, то отмажет.
Смышлён был, как утёнок гадкий,
Не зная, кто он, на кого похож.
И цветом отличался, и повадкой.
На холке вырос кок. Чего ж?
Петух стал пуще раздражаться,
Когда заморыш на вопрос: «Ты кто?»,
Ему вдруг вздумал огрызаться
Не по-цыплячьи: «Я – Ко-Ко!»
Его так Клуша подзывала,
Когда на свет тот появился.
А тут отродье залетало,
Петух и вовсе взбеленился.
Случилась между ними драка
Птенец избитый не стерпел:
– «Устал от вас я, как собака!»
Набрался мужества и улетел.

В азарте пролетел он лес и поле
И, выбившись из сил, на счастье
Свалился на голову Колли,
Которая явила в нем участье,
Так как она любила попугаев —
Когда щеночком маленьким была,
У маминых заводчиков-хозяев
Семья из попугайчиков жила.
Короче, он пришёлся ко двору,
Из книг узнал, что «курица – не птица»,
А сам – из говорящих какаду
Из экзотической далёкой заграницы,
Что славный предок за моря ходил,
С пиратами дела не раз имел,
Орал: «Полундра!» – ужас наводил.
И от того, конечно, обнаглел.
Спал рядом с Колли на подушке.
И к ней, конечно, привязался,
Вдувал ей комплименты в ушки,
Во все дела её совался.
Ни пеший моцион, ни выход в свет
Не представляла та без какаду…
На все вопросы ей давал совет,
А к имени Ко-Ко добавил Ду.

Досуг он проводил читая.
Из памяти курятник стёрся…
И мудрости из книжек повторяя,
В доверье к Сенбернару втёрся.

Теперь знакомы с наглой птицей,
Подробности оставим на потом
И чтоб сюжету не застопориться,
Вернемся к Сенбернару в дом.
Там Колли слопала конфеты,
Подобрала прогулочный наряд,
Блюдя все предписания диеты,
Собралась с Ко-Ко-Ду на променад
И осмотрев детали не спеша,
Сказала отраженью: «Хороша!»
А попугай, склонив головку в бок,
Крылом пригладил непослушный кок.

Тем временем, давя на все педали,
И.Сенбернар рулил в своем авто,
Пока его в дороге не нагнали
Два шпица в синих кепках и пальто.
Глаза закрыты тёмными очками…
Хлеб сыщика, увы, ужасно труден.
Скажу лишь, отличались именами,
А дальше рассекречивать не будем.
Их морд там никогда никто не видел,
Поскольку службу тайную несут —
Где чем запахло, кто кого обидел,
Всё Сенбернару тотчас донесут.

Тихонько Бобик с Тобиком на ухо
Ему шепнули рапорта предмет…
И рявкнул Сенбернар:
– «Ну, бляха-муха!
Немедленно созвать мне Горсовет!»

Теперь опять к Маркизу возвратимся.
На службе не решает он дилемм:
Коль слаб, тот – извини-подвинься,
А в силе, при деньгах, то – нет проблем!
Коты его, конечно, уважают.
А не уважишь, так держись, кошара.
Собак он осторожней упражняет.
Ну, в общем, «фрукт» наш зам у Сенбернара.

Всё для здоровья, а не ради пьянки.
Уж очень любит успокоить нервы.
Вот и сейчас он… нализался валерьянки
И начал посетителей приём…
– «Кто первый?» —
В селектор секретарше мявкнул он.
В приёмной, как положено, для дела,
Чтоб молока подать, ответить в телефон,
За стойкой Крыса Канцелярская сидела.
Её в приёмной кот не одобрял,
Как все коты, немного опасался.
А Сенбернар на ценном кадре настоял,
И больше кот с поклёпом не совался.
Но Крысу тюкал к месту и не к месту,
Она ж пищит с обиды, но трудится.
Держалась за прикормленное место,
А то крысятам нечем прокормиться.

Короче, начал кот Маркиз приём.
Блохастый старый шелудивый пёс
Смущённо втиснулся в дверной проём
И сразу околесицу понёс,
Что лезет шерсть и ломит кости,
Опять луна спать не даёт всю ночь,
Тут Мурка напросилась в гости,
Ему по жизни, вроде как, помочь…
И надо ж, сразу родила котят,
Семь целых штук, как дней недели…
Они пищат и молока хотят,
А он без сисек, и они не ели…
Уже не кормлены почти что сутки,
А кошка сгинула, как по делам ушёл…
Всё утащила, а котята в будке…
Маркиз ему:
– «А ну-ка! Вон пошёл!»

Полкан, так кликали дворнягу,
Растерянно захлопнул свою пасть,
И с перепугу «двинул тягу»…
Кот снова капелек набрался всласть.
Разнос устроил тут же Крысе
За то, что где-то что-то плохо…
Приём окончил криком:
– «А ну, брысь все!
А то опять тут разведутся блохи!»
Довольно потянувшись, сипло муркнул
И в мыслях тайные задумки перебрал,
По ходу вспомнил ласковую Мурку.
Но тут какой-то шум его прервал…

В зал возбуждённый Сенбернар ввалился,
И подтянулись члены Горсовета,
Состав которого по рангу разместился.
– «Начнём, пожалуй! Возражений нету?!…»
Иван Иваныч грозно брови сводит
И смотрит строго в сторону котов:
– «Что в городе, однако, происходит?…
Мне это кто-то объяснить готов?…
Продолжу… Коли туго спозоранку…»
И взгляд суровый бросил на Маркиза,
– «В аптеке всю украли валерьянку!
Что скажете на эти мне сюрпризы?…
Замечены на том Мурза и Мурка…
Кто привечает среди нас братка?…»
Маркиз, не мешкая, «включил придурка»,
Коты же сразу «подключили дурака».

Давайте ненадолго здесь прервёмся,
Нам коррективы вносит линия сюжета.
А позже с вами снова мы вернёмся
К итогам заседания Совета.

Подельники Мурза и Мурка
Известны в соответственных кругах:
Мурза ходил в авторитетных урках,
А Мурка – ассистенткой при делах.
Но не всегда мы их такими знали.
Котята как котята в детстве были.
Мурзу вообще-то Мурзиком все звали
И Мурочку родители любили.
Но выросли балованными детки
Наш Мурзик на кривую стал дорожку,
А Мурка превратилась из нимфетки
В коварную распущенную кошку.

Жизнь бездуховно вместе прожигали
По ресторанчикам, подвалам и кафе
И напролёт все ночи угорали
До состояния “жоли авто да фе” [1] “joli auto da fe” (фр.) – полное самосожжение .
Случались там кошачьи потасовки.
Мурза, конечно, незаметно драпал,
Но как-то не успел – в одной массовке
Ему всю морду кто-то расцарапал.
Да так, что глаза одного лишился.
Повязку нацепил на свой портрет,
Что в обществе, в котором он крутился,
Сошло за боевой авторитет.

Мурза, в натуре, был шпаною, чисто.
Законы мимо пропускал ушей,
Но гордо назывался террористом
И втихаря полавливал мышей.
И жили они с Муркой – не тужили,
Забравшись на заброшенный чердак,
И барахла нехилого нажили,
И обстановочка была не кое-как.
Когда же к финишу финансы подходили,
Афёру двинув, якобы с родством,
Какого-нибудь лоха разводили
Иль просто промышляли воровством…
Полкана помните? Из тех растяп…
Влюбился пёс в беременную Мурку,
А та подбросила ему котят
И обобрала старого придурка.