Александр Непоседа - Совпадение. Поэзия

Только раз я целовал,
дрогнувшие губы.
Ни она, ни я не знал;
сладостней – не будет.

Помню только ее смех,
тени на дорожке,
легкость рук взлетевших вверх,
солнце – сквозь ладошки.

речные песчаные косы… как эхо далекого детства
и – снова бегу я с откоса мальчишкой босым – невесомо купаться в прозрачной прохладе, где каждая ива знакома, не зная о том, что мгновенье – бесценней любого наследства…

Мы с ней сидели за одною партой,
кружились листья за сырым окном,
а на доске, прикрыв ее, висела карта
с – туманно-влажной Англии – пятном.
А я лишь видел профиль наклоненный,
и на тетради – тонкая рука, и, Боже мой!
– Как я смотрел влюбленно
на пальцы, что касаются виска.
И путались в сознании – эпохи, даты,
и названия столиц – когда в сердечной
жаркой суматохе я замирал на кончиках
ресниц; пушистые и медленные тени,
порхали, словно бабочки у глаз…
Непостижимые и гладкие колени,
с ума сводили в неурочный час.

Сколько вод утекло,
сколько минуло лет,
я пытаюсь найти
затерявшийся след,
той далекой, единственной
встречи с тобой,
на замшелом мосту
над блестящей рекой.
Где ты ныне сейчас,
не узнаю о том,
помню только слова —
«Мы с тобой проживем
очень счастливо, правда,
мой милый?» – «Да, да!»
И казалось обоим, что
так навсегда, навсегда
и навеки, над этой рекой,
над морозною дымкой,
под бледной луной,
над весенним разливом,
в дыхании зноя,
и в осенних дождях,
навсегда лишь с тобою.
«Навсегда! Дорогая моя,
навсегда!» Только мост,
только снег, ледяная вода…

Дымилось кофе одиноко.
А за окном кружился снег.
Вся в ожидании глубоком,
что продлевается навек.
Навек разлуки и свиданья,
и телефонные звонки,
и бесконечность расстоянья
и дальних окон огоньки.
Все так. Безумно мир устроен.
И вряд – ли нужно горевать.
Взгляни, как белый день спокоен.
Мечтай. Так легче ожидать.

То был ранний и летний восход.
Осторожно ступая по дну,
ты спешила за мной через брод,
в золотистом рассветном дыму.

– Ты устала? Позволь, понесу!
Чтобы ножек твоих не мочить!
В заповедном росистом лесу,
поцелуем тебя не будить.

С драгоценною ношей в руках
– через рощи, ручьи и поля!
Заблудившись с тобою в веках
несравненная прелесть моя!

– Не смотри! Я – за водою
прибежала на заре,
и прохладою умоюсь,
чтобы нравиться тебе…

Стан твой, лепет
твой волшебный,
и кувшин в твоих руках,
расправляют мои крылья
над тобою, в облаках.

Поворот головы,
и смущенье твое,
отсвет нежной
груди и плеча,
и упавшую прядку,
– я не смог целовать
сразу и сгоряча.
Лишь ладоней
твоих, я касаюсь
губами украдкой.

Обмирая с тобой…
На губах замирая.
В дыхании яблочном
сладком.
Твою влажность
как плен ощущая.
Выпивая до дна
без остатка…

Стройность ног и платье тонко.
Спиц сверканье в блеске дня.
Рассмеялась вдруг ты звонко,
вспомнив радостно меня.
Рассказав своей подружке,
лихо шляпку заломив.
Как я целовал веснушки,
пересчитывая их.

Засыпаешь словно лето,
сложив свои пальчики,
пахнешь свежестью зари,
солнечными зайчиками,
ароматом диких трав,
ягодной поляною
и прохладою дубрав,
и росой алмазною.

Невзирая на угрозы
от родителей к тебе,
ты бежала по дорожке,
словно по моей судьбе.
Торопливая, босая,
невесомая как тень,
легким бегом увлекая,
в разгорающийся день.
Вдруг застыла в изумленье,
тронув жаркую ступню.
Это милое мгновенье
талисманом сохраню.

Наконец-то мы дождались
этой встречи! Летний дождь,
нас накрыл, и мы прижались,
унимая свою дрожь.
А причина моей дрожи
не от капель дождевых,
а от нежной твоей кожи
и кудряшек золотых.
Я спрошу, тебя вдыхая.
– Отчего же ты дрожишь?
Обниму, оберегая.
– Никуда не убежишь!

До встречи! Моя девочка! До встречи!
До жаркого дыхания на плечи,
до слов, не засыпающих в ночи,
до губ твоих. До тающей свечи,
в рассвете сладостном и утреннем тумане.
В стремительном – и сон и явь – обмане.
До дрожи – вмиг проснувшихся ресниц,
счастливого сияния двух лиц. Дыхания,
единого с зарей. До тайного сближения с тобой.
До чашки кофе на моих ладонях, тебе несущих,
аромат сегодня. До первого горячего глотка
и солнечного света у виска. До невесомого
и легкого касанья – твоей руки – в минуты
расставанья.

Майский ветер, облака,
солнца – круглые бока,
утомленное сверканье
глаз, и жаркая щека.
Твое легкое дыханье,
и горячая рука.
И запрет на все желанья
бьет прохладой у виска.

Шум берез и запах ели
плеск волны и скрип качели.
Погружение в мечты
первозданной красоты.
Лето, сумерки, желанья,
и тревоги ожиданья.

Холсты, палитры, краски, краски…
На стенах, на полу; вдоль них…
Грустят картины взрослой сказки,
и я грущу, касаясь их.
Кисти мазок, густой и яркий,
тончайший штрих карандаша.
На маки, вспыхнувшие жарко,
легла росой твоя душа.
Вот чей-то взгляд, а здесь – ромашки,
там – избы в синеве снегов.
И лета зной, и день вчерашний,
с вечерней прелестью лугов.
Этюдники, мольберты, рамы,
и мягкий свет, и аромат,
сливаются волшебной гаммой.
Меня тревожат и пьянят.
Холмы, сбегающие к речке,
и сумеречность дальних гор,
и лист осенний на крылечке,
и парковых аллей узор.
Здесь все пронизано мечтою.
Усталым странником спешу, в тот
хрупкий мир. Где лишь тобою,
одной тобою я дышу…

Вьюжит, кружит февраль, будоражит, и солнечным
светом, заливает в полнеба – лицо побледневшей
зимы. Потеплевшей надеждой. И все более ранним рассветом. Так еще невесомо – лишь дымка желанья!
В ясный полдень почувствовать запах весны!

Снегири – на холодной заре – встретят солнце малиновой грудью. В потускневших снегах, оплывают метельные дни. И волнующий звук! Осторожной и робкой капели полудня – нам напомнят о смутной любовной тревоге.
Рассыпающей в наших сердцах золотые огни.