Михаил Огарев - Вечеринка на веранде («Горечь»). Роман-маска в стихах

Если взять господина нагого, из праха,
То получится жалкое зрелище! Но
Вот он впрыгнул в портки, и навыпуск рубаха,
Да еще сюртука дорогое сукно —
То уже ничего (в первом смысле: неплохо)!
И, глядишь, – борода, важный титул… и вот
Бойко вертится пресса, как ведьма Солоха,
Языком-помелом возвещая приход
Уникальнейшей личности! (Бедные дхармы!
Постарались на славу, да только опять
Исправлять искривления нажитой кармы
В свете львиной гордыни – не драхмы считать).

Это я для примера как пошлой модели
«Простоты напоказ». Ведь мгновенно она
Обрастает проблемами! Семь дней недели
Все глядят на неё из дверей, из окна,
Сквозь замочную скважину, линзы бинокля…
Выжидая момент, предположим, такой:
«Тычет вилкою в шницель?!» – «Застукали, оп-ля!
Это сложно уже! Жрать извольте рукой!»
Ковыряем в носу – а вокруг пересуды:
Эстетично аль нет? Или тут естество-с?
Там, где общества нет, не найти и Иуды.
Одного не подставят. И кончен вопрос.

11
Что-то я заболтался – пускай и беззвучно,
В шаловливых мыслишках слегка под хмельком.
Говоря по-профессорски, строго научно:
«Mea culpa»! К тряпице намокшей виском,
А потом и щеками – ах, свежесть! Ах, мило!
Ну и лбом, соответственно, то есть челом,
А затем уж и вовсе наляпать на рыло…
Где культурная речь-то? Печально. Облом.
Что поделать – как только я вижу Ванюшу
В грязно-синих наколках, взгляд волчий, косой,
То как будто меняю бессмертную душу
На унылое «нечто». Дурное. С гнильцой.

Вот он – прёт, точно шкаф, озабоченный делом;
Словно дверца, распахнута куртки пола,
А под нею тельняшка – смесь синего с белым,
Правда, моря не видела сроду. Урла
Как урла – без притворства и тонкой загадки.
Но порой я ловил его пристальный взгляд
С некой дозой ехидства: играете в прятки?
Я ведь тоже способен. Хотите – камрад,
А хотите – капрал. Да и верным комбатом
Вмиг могу обернуться без чар колдуна!
(Или киллером, что ж… а при случае – катом,
В общем, тем, кем прикажет родная страна.)

Да, страна, государство… (зевок, озираясь, —
Нет, никто не глядит). Сколько лет, сколько зим!
Враждовали когда-то, ни с чем не считаясь,
Третий Рейх, а с моей стороны Третий Рим,
То бишь Курты с Иванами. Влезли и Смиты,
Когда стало понятно, чья сила возьмёт.
Общей сваре конец – все по-своему биты,
Побеждённый с врагом и посредником пьёт
И не морщится как-то. Сие означает:
Лучше особью быть, не сбиваясь в стада.
Человек на погибель свою укрупняет
Территорию жизни. Всё зло – города.

«Наше вам!» – «Ваше… мне?» – «Закатай, старче, губки!
Локш потянешь в натуре. Короче – привет!» —
«Шутку понял, взаимно». – «Воркуют голубки?
Или злобно клюются?» – «Готовят паштет
Из гусиной печёнки!» – «Откуда здесь гуси?
Куры тощие бродят. Поймали одну.
Щас ощиплем, порубим, зажарим, закусим…» —
«И не вздумай! Устроить хотите войну
Мне с соседями?!» – «Ладно, шучу. Мы купили». —
«У кого?» – «Мужичок-с-ноготок и хромой,
За три хаты отсюда». – «Так-так… Простофили!
Дядя Вова – ворюга!» – «И что? Боже мой

Мне теперь закричать? Было всё шито-крыто:
Он – мешок, мы – литровку… Минутка делов,
А затем разбежались. Спроси вон у Смита,
Он на стрёме стоял». – «Как же ты фрайеров
Привлекаешь к работе?» – «Использую, друже!
Всё согласно закону, крутили не раз.
Деловой на объекте, а сявка снаружи,
Чтобы в случае краха устроить атас
И погоню отвлечь…» – «…и частенько бывает,
Что ценою свободы своей?» – «Не смеши!
Про свободу лишь опытный истину знает,
Как и цену ей – жизнь. А для прочих гроши».

Это ж надо, философ! Крутой до предела,
Как дорога на кладбище местное. Там
Спит немало таких вот. Уйдут от расстрела —
Так иные напасти найдут по следам
И при случае вцепятся. Случай недолго
Им приходится ждать – как-то любит их рок,
Обитающий в стенах трагичного морга:
«Худощавый мужчина. Пиковину в бок
Схлопотал в кабаке (в лесопарке… в подвале
И так далее). Нет, не приходит никто.
Документы отсутствуют…» Видели. Знали.
Жизнь насмарку? Но тут возникает «зато».

12
Размышлял я об этом не раз. Ещё в школе.
Дерзкий Сокол когтит, в скалах прячется Уж;
Лучше крови напиться разок, но на воле,
Чем кружиться годами над падалью… Дюж
Или нет наш герой, бесшабашен иль с башен
Каждый вечер глядит исподлобья вокруг,
Выручает «зато»! Выбор туп или страшен,
Но летит в перспективу спасательный круг
Оправданий поступков в особом формате
«С возмещением»! Чисто моральным, и всё ж
Лезут бодро в пучину… А дальше в палате
Для усопших готовятся в ад на правёж.

Но, с другой стороны, жить растением худо.
Сгусток воли, эмоций и мускульных сил
Жадно требует действия! И, как причуда,
Созерцания чудо. Нарцисс? Нет, Ахилл!
Не Алкеста у женщин, увы, – Мессалина
С Клитемнестрой в обнимку. Где похоть, там зло…
«Эй, хозяин! Очнись!» – «Размышляю, Ирина». —
«И о чём же?» – «О вас». – «Обо мне?! Ну, свезло!
Да еще обращение прям как к принцессе
С оборотом на "вы"…» – «Вижу, выпила всласть!» —
«Нет, хороший настрой: Ленка мается в стрессе:
Позабыла резинки. Теперь только в пасть!

Ля-ля-ля, жу-жу-жу!..» Нет, и много ль им надо?
Муженька да соперницы слёзки. Ну, дом
Полной чашей… Прислугу для дома и сада…
Тройку верных подруг, у которых содом
Да с гоморрою вместе в семье и на службе,
Чтоб звонили, рыдали, просили совет
(Да хоть целую кучу – не жалко по дружбе
Утешений. Ага… а вот этого – нет,
В смысле, денег! Самой бы дожить до получки!)
Как выводит прынцесса свои «ай-лю-ли!»
Переполнена чуйствами… Вредные сучки.
Впрочем, мы им по стае под стать – кобели.

Несмотря на отдельные взбрыки (бывает)
Друг без дружки не можем! Природа? Ну, да:
Задираем мы ножки, они раздвигают
И становятся в позы – так было всегда,
Но помимо влечения плотского, нечто
В тонком смысле духовности… что я несу?
Как учёный кастрат! – «Затопили бы печь-то!
А потом приходите крошить колбасу
Для салата, солянки… Приветствую, кстати».
Вот и Смит объявился – медлительный шаг,
Безупречно причёсан, в домашнем халате
(Взял без спроса в шкафу). Улыбнулся – не враг!

Печь – нетрудно, сейчас… С колбасой ещё проще.
Что помимо? Мясные рулеты, рагу…
А цыплёнок ужасен – куриные мощи,
И в синюшных пупырышках кожа! – «Угу,
Уж таким уродился!» Я вздрогнул. В окошко
Приоткрытое смотрит тот самый мужик,
Что и сбыл эту гадость. Поддатый немножко
Или делает вид. К лицедейству привык
Ещё с прошлых властей – там подобных прощали
(Не юродивый, вроде, но близко стоит).
Тоже русский обычай: здоровых – в пищали,
В топоры и нагайки… «Послушайте, Смит…» —