Сергей Китов - Фасты

ведь это даже не лететь
а падать в гравитационном поле
сейчас где ты совсем темно
в галактике со светом напряжёнка
я думаю чего хотел сказать
в итоге тот китаец.
и как его слова нам привести к тому, что ты уже
за миллиарды километров от Земли.
дорога начинается не с шага,
и даже не с желания пойти.
дорога уже есть, всегда была и будет,
галактики фигура проще нэцке.
дорога в тысячу и сколько хочешь ли.
чего он понимал вообще в дорогах,
да вроде его не было совсем.
и о тебе так скажут в будущем,
лет десять как мы получили твой последний и очень неразборчивый сигнал.

С. – Отсюда даже не звезда,
да и отсвечивать особо нечем.
Антенна, пара балок и пилонов.
Вот это значит навсегда, навечно.
Томасина, – нет большего числа чем навсегда,
чем навсегда и плюс один,
чем навсегда плюс навсегда,
так физика плюёт тебе в лицо
и отбирает способ возвращения.
Т. – Кто первый умер? кто остался ждать?
или кто дальше отдаляется и дальше?
С. – Парадокс. И вроде оба целы:
ты на Земле, а он за 200 миллиардов километров.
А ведь и правда, Томасина, смерть и есть
движенье+движенье+движенье.
Т. – И парадокса нет, а жизнь тогда стоять;
кто первый к завтраку, тому блины с вареньем.
Л.К. – Да что тут происходит, что за гам?
C. – Похоже ваша дочь мертва —
в ней слишком много силы и движения.
Л.К. – смешно, мой друг, но для меня заумно.
Дж. – Извольте чаю.

моя Лулу, ансамбль генов правильных
на правильных местах.
и если мы поищем смысл в существовании Сиама
и Тайланда, то смысл в том, что твой далекий предок
возник оттуда. все, стирайте с карты Сиам, Тайланд
и оба сразу. Такая характерная расцветка,
что хочется искать какой-то смысл в таком расположении цвета.
Моя Лулу, – ты смотришь на меня как на помойку генов,
как на метиса северных широт. Презрение конечно,
не ненависть – презрение. я человек не больше для тебя,
чем 3PO 1 1 Робот из серии фильмов Звездные войны ну только не железный.
примерно в тех местах откуда родом твои гены
так делали:
«проникни к ним, проникнись духом,
стань лучшим другом и уже когда, ты будешь рядом
любимым из любимых, доставай кинжал».
Лулу, я понимаю, что хочу переписать тебе свои проблемы,
но если наша связь крепка на уровне природы,
без всяких этих слов и ВНД. ты тёплой ночью
в полной тишине – проткни, а если не получится – то прокуси
мне сонную артерию во сне.
лизни мне нос на память и отправляйся спать в лежанку,
я дальше справлюсь сам, мой шерстяной дружок, моя Лулу.

рыба всплывает в не очень большой туристической гавани,
где-то в Греции ранней осенью. сложный рисунок сонаты
для скрипки Бартока. рестораны, сувенирные лавки, от праздности —

«тоже по своему рыбы – полулежат отдыхающие
в креслах плетёных заезженных сотнями жоп отдыхающих.
рыба глядит – от чего устают эти толпы желающих
развалиться вот так в несезон утомленных едой отдыхающих»?

странный вопрос и ответ на него недоступен чешуйчатой рыбе,
эволюция долго в неё загружала глагольную рифму,
она Кантемир. Если жизнь – это выход на сушу —
она выйдет на сушу, и как байрон-наоборот, отправится в Англию.
на этот раз исключительно посуху поездом.

зачем вообще нужно завтра? чтобы делать в нем что?
ехать в поезде с рыбой к Ла-Маншу?
планировать вылет на Марс в одну сторону,
помешивать кашу.

прошли года. была война, погибли – ясно – лучшие.
потом поменьше войны, голод, СПИД, эбола,
кто был живой – остался, остальные
достались сапрофитам. Твой любимый Деррида —
настала дЭконструкция, противоречья вскрылись.
А живые продолжили что делают живые —
быть хуже, мельче, недостойней что ли.
в общем, как сказал учёный – основное свойство жизни
производить и сохранять тепло.
Итак, я еду в Хельсинки в тепле в библиотеку,
после войны архив перевезли туда.
свозили все, там – терабайты данных,
и никакой бумаги, пленки, только сервера —
тепло дают, но нет, не сохраняют.
поэтому не жизнь, а лишь
экран, разъём для диска, батарейка,
настольная периферия – весь интерфейс.

письменность довольно рано отошла машине.
«мы все тогда писали с голоса» —
из двухтомника голосового агрегатора Cortana.
нам оставались только образы и звук.

нам оставались только образы и звук.
ах, как мне нравится в пыли архива на полу
смотреть кино, кино и слайды,
ведь это почти все что нам осталось:
собачки, дети, кошечки, собачки,
люди, которые хотят понравится машине, что их снимает.
хаос, энтропия максимальная.
любой на видео как тысячи меня.
все на экране равновероятно – и я смотрюсь как в зеркало.
в грязи архива на полу
отверткой кто-то нацарапал:

не нажимай на паузу
не нажимай на стоп
не перематывай
и не копируй
возьми отвёртку со стола
и в ухо загони —
«Да, барышня, – алло!»

вот оно как – я как будто всегда умирал
я как будто не жил изгалялся, и тратил
не чудо не дар
а побочный эффект, превращение сложных молекул
репликация клеток, случайная Я
постороннее свойство
нарочный лиганд
кто же я в трикарбоновом цикле
аминокислот?
посторонний химической связи

Он затевал квадрат, но перспектива захотела прямоугольник —
семь километров на три (и цифры там конечно же не круглые, —
но для поэзии оставим семь на три). Задумывалось все:
уступы, лестницы, конечно лабиринты, фонтан с Нептуном в центре,
по углам сюжеты буколические – три грации, рыбешка и особая любовь —
с кувшином девушка (та самая, но вот теперь пускай она замрёт