Владимир Карнаухов - Погрешность. Книга стихов

Эмоции взлетают до небес
И разрывают нас, как струны,
Мы лопаемся от радостей иль бед,
Кидая возгласы за безграничность шума.
Мы в поисках любимого лица,
Любимых рук, ориентира света
И гаснем спичкой, когда жизнь, как брак,
Сжигается в огне иль давится под прессом.
Мы от улыбок сердцем воскресаем,
И всё родное в чистоте прилива,
Упрятанное внутри мы отдаём и дарим,
Не приукрашивая душевного порыва.
Как колыбель добра, нам выдаются дни,
И переносится плохое на потом,
Чтоб понимали ответственность и мы,
Где брать эмоции и заносить в свой дом.

В подклете утро чай гоняет,
Поглядывая в оконные часы
И с блюдца силой наполняясь,
Выходит с бодростью в предместье тишины.
И кинется строптивый ветер,
Летящий свежестью на новизну,
И всё подведено к природной смете,
Что выдаётся жизнью поутру.
Обшарпанных берёз обои бересты,
Ручей, где по шнурочным меркам
Обвязывает ямки и стволы,
Прожилиной поблёскивая мелкой.
Всё на ладони утренней зари,
Невинность вновь в пошитом платье
Пускает всходы, тянет из земли
Цветок весенний нам с тобой на счастье.

Песчаный берег мне молва,
Где сыпется песок злосчастный,
Где превращаются слова
Без правил в путь ненастоящий.
Увязнув в множестве презрений,
Я ложь как особь истребляю,
И имя от чужих волнений
Стихами часто защищаю.
И я дышу спокойным ветром,
Когда блудливую химеру
Посыплет праведное пеплом
И даст железную мне веру.
И пусть смеются за спиной,
И бряцают своим оружием,
И тянут личное молвой,
Песчаным берегом ненужным.

На мысли набежал рояль,
И музыка обильем нот
Настраивала на печаль,
Меняя действий оборот.
Одушевляя вещь на входе,
Давала сделать ей поклон,
И, личное сдавив на горле,
Несла в кружении своём.
Как давний друг, как мать родная,
Как любящие дочь и сын,
На танец сердца приглашая,
Рассказывала про нашу жизнь.
Всё оставляя на потом,
Толпу, идущую за залом,
Машин, ревущих за углом,
И честь, и ложную браваду.
Как будто что-то потеряли,
И очень дорогое жаль,
Мы с волшебством отождествляли,
Такую силу, как рояль.

На выгон солнце поутру
По мартовским ступеням,
И я, привязанный к лучу,
Иду, забывший время.
И, бормоча себе под нос
Прихваченную рифму,
Я порождаю некий спрос
На собственную битву.
Так, на виду своих волнений,
Я правлю озаренье дня,
В развязности воображений,
В привязанности луча.
Как средство доброго начала,
Иду с ним в паре наяву,
И путь весеннего наряда
На каждом видется шагу.
И, складывая тепло под полог,
Дышу от легкости своей,
И, раскрывая больше ворот,
Я становлюсь, как луч, светлей.

Тянет лямку февраль не свою,
И ему невдомёк вся игривость,
Где метели летящие в мглу
Злым ветрам и сугробам на милость.
Кто стряхнул его стрелку часов,
Он готов даже бегать по лужам,
Но когда ты насмешка для слов,
Зимний месяц уже здесь не нужен.
Ничего не теряя, потеряно всё,
Перечёркнуто солнечным светом,
И февраль, по ночам заползая на дно,
Ни в какие не верит приметы.
Распрощается скоро дорогою дальней
И деньки унесёт на плечах,
Может быть, и метель зашумит на прощанье
Где-нибудь на далёких полях.

На километр счастья три версты расплаты,
Ты понимаешь – мир сошёл с ума,
Но было и счастливое когда-то,
Когда любовь и полная сума.
К хорошему быстрее идут ноги
И руки тянутся к хорошему быстрей,
Адреналин в крови для расщепленья воли,
Он делает коварство из страстей.
Откуда всё пришло, ты задаёшь вопрос?
Весь на виду, работа и престиж, и деньги,
Любимой женщине подарки, тонна роз,
Машина с логотипом «Бентли»,
Квартира в центре, непременно хобби,
Так, небольшой картинный вернисаж,
И медалист – с тупою мордой бобик,
И отдых за границей на волнах.
Попутал бес, на взятках он сильнейший,
Как ломом саданул по голове,
Зашли втроём, что здесь у вас, милейший,
И вот уже купюры на столе.
И три версты расплаты в полной мере,
Казённый дом и мрачность заточенья,
А километр счастья в новом деле
Уже другого балует почтеньем.

Прикармливая сердцем доброту,
Я сам меняюсь на подушке зла
И чашу горечи порою так же пью,
До впалых щёк, до выскобленного дна.
И мой рубеж не покидает место,
Откуда стужа выпала с небес,
Где десять заповедей душу рвали с треском
И жизнь одной ногой на перевес.
Быть человеком заново учусь,
И перелом в мозгах мне в гипс не закатают,
От заповедей я каюсь и винюсь,
А за окном и каркают, и лают.
Выздоровления скорейшего не жду,
Взашей гоню окурышей смердящих,
На зло калёное несу я доброту,
Прикармливая сердце настоящим.

Бездонье лет в моём колодце,
Зачерпывая памятью обзор,
Могу я больно уколоться
На прошлый неприятный разговор.
Как будто загибая стальной прут,
Объединяя общее усилие,
Я замыкаю свой вчерашний круг,
Чтоб с запозданием сделать перемирие.
Вскрывая раны с затянувшейся кожей,
Подумать надо также обо всём.
Тогда я был на тридцать лет моложе
И шёл успешным ходом напролом.
И не познал, что человек был рядом,
Который был моим проводником,
А я лишь обозначил подлость взглядом,
Не стукнул там, где надо, кулаком.
Он уходил, и в нашем разговоре
Был нетерпим и высказал в глаза,
Что и меня коснётся это вскоре,
Поверь, дружок, поверь наверняка!
Оно так и случилось, как сказал,
Лет через несколько, всё те же люди были,
Которые в очередной скандал
Меня по-тихому успешно проводили.
Склоняясь через столько лет к колодцу,
В бездонье лет, поступков и утрат.
Хочу, чтоб больше не колоться
Среди ещё не пройденных преград.

Я молодость не тем началом встретил,
Не той любовью сердце обогрел,
И вот теперь на этом белом свете
Я об отжившем с болью пожалел.
Как жаль мне всё, что срезано до крови,
Что красота тускнеет, как заря,
И сколько душ в моём родном народе
Забыты в прошлом вечно, навсегда.
И мне ли говорить об этом стоит,
Разграбленные судьбы велики,
Как часто их наш трудный век хоронит,
Поставив в списке чёрные кресты.
Но ветер дунул, мир забыл утрату,
От дел других иные имена,
И им сегодня памятник в награду
Поставила великая страна.
А, что же я, как за пивным угаром,
Сгораю медленно, забывши обо всём.
Ведь люди там с особенным запалом
Достигли космос, звёздный коридор.
Хоть тресни мир, но я средь них последний,
Земная благодать, кабацкий пыл и срам.
Ужели я, набравший прегрешений,
Помеченный на этом свете стал.
Ужели я, здоров душой и телом,
С приятной рожей, скучно одинок,
Хвалюсь своей очередной победой,
Что ночью прошлой обвенчаться смог.
Да, что сказать, в неверное – поверю,
На белом свете белый свет не мил,
Ладони нежные своей любимой грею,
А совесть предо мной как конвоир.
Вечерний сумрак и огни фонтана
По водной глади пробегает дрожь,
Под песню Адриано Челентано
Танцует золотая молодёжь.