Марк Шабашкевич - Дым воспоминаний. Стихи

Я старых писем не храню
К чему мне дым воспоминаний?
Себя в ошибках не виню
И не стыжусь былых признаний.

Могло бы всё иначе быть.
Кто знает, лучше или хуже,
Кого любить и с кем дружить
И чем жара милее стужи?

Я старых писем не храню.
«Из сердца вон…», как говорится.
В душе слезинку уроню
О том, что всё не повторится.

И снова рад своей судьбе
Я, несмотря на близость к тризне.
Спасибо, Господи, тебе
За всё, что дал мне в этой жизни.

Мы шли по молу аванпорта.
Внизу со стоном волны бились,
Стекали по камням истёртым,
На брызги мелкие дробились.

И брызги эти доставали
До губ твоих, таких желанных,
И поцелуем застывали,
Завоевав тебя обманом.

А я в отчаянье и горе
Смотрел с тоской на эти губы,
Но не испортил ласку моря
Своим прикосновеньем грубым.

И помню я неповторимый
Тот миг, и море то, и небо,
И брызги на лице любимой,
И поцелуй, что так и не был…

«Мне нравится другой», – смеясь сказала ты.
И в комнате нас сразу стало трое.
И вот уже разрушен дом мечты,
Который я для нас с тобой построил.

Мне жалко, больно мне. Такой был славный дом,
Многоэтажный, до седьмого неба,
Из солнечных лучей. И я с тобою в нём
Был счастлив так, как никогда я не был.

Я стены в нём не смог по правилам сложить,
И рухнул он, едва нас стало трое.
Увы, не довелось мне в доме этом жить,
Но так его приятно было строить!

Пусть это не любовь. Пусть это только дом.
Слова мои звучат всё глуше, глуше.
И говорю я вовсе не о том…
Что говорить, ведь дом уже разрушен.

Молодой, слегка чудаковатый,
Не умея чувств своих скрывать,
Я спросил у девушки когда-то,
Можно ли её поцеловать?

Это было истинным мученьем.
Весь в огне я ждал её ответ.
И вздохнул, признаться, с облегченьем,
Услыхав решительное «Нет!».

Я с тех пор не спрашивал ни разу,
Может только взглядом иногда,
Догадавшись сразу, иль не сразу,
Что в ответ могу услышать «Да».

Целовал серьёзно и балуя
(Улыбалась часто мне судьба).
Знал я сладость первых поцелуев
И прощальных горечь на губах.

Отчего ж, теперь, с тоской неясной
Я смотрю, теряя свой покой,
В детский мир, наивный и прекрасный,
Что маячит где-то далеко.

Далеко, за дымкой синеватой,
Где осталась девушка стоять,
У которой я спросил когда-то,
Можно ли её поцеловать.

Вот и хватит. Приехали. Слазьте.
Пролетели один перегон.
И, похоже, от поезда счастья
Отцепили в пути мой вагон.

Тот вагон одинокий остался
Сиротливо стоять в тупике.
Ну, а поезд с тобою умчался,
Только виден дымок вдалеке.

Что мне делать теперь, непонятно.
Что мне выбрать и что предпринять?
То ль, тащиться по шпалам обратно,
То ли поезд бегом догонять…

Опустился на землю туман,
Окунул в молоко фонари.
И сменяет огней караван
Золотaя полоскa зари.

Невесомы предметы вокруг.
Тишина, да белесая муть.
И лишь сердца неистовый стук
Не даёт мне спокойно уснуть.

В эти сумерки легче понять,
Что такое прекрасный обман.
И, похоже, в душе у меня
Тот же плотный тягучий туман…

Таллин

Я люблю этот город. Эти серые стены,
Эти старые башни под крышами острыми.
И остатки былых укреплений военных,
И разрушенных замков заросшие остовы.

И цепочки огней, их простые узоры,
Вниз под гору бегущие узкие улицы.
И Балтийское серое небо и море,
Что, сливаясь вдали, одинаково хмурятся.

Островерхие кирхи, их медные шлемы,
Немудреный модерн довоенной эпохи.
И каштанов, от долгой очнувшихся дремы,
Неразгаданный нами таинственный шёпот.

Я люблю этот город. Люблю бескорыстно:
Мне не нужно отцовство чужого народа.
Он останется в сердце навеки и присно
Чувством первой любви. Без конца, без исхода.

22 июня 1941

На открытке пасторальной
Воронцовский переулок.
Не известный, не центральный,
Так – одесский закоулок.

И чугунные ворота
С кованной старинной рамой.
А из них выходит кто-то:-
Шестилетний мальчик с мамой.

И мужчина с пистолетом,
В форме, шпалы на петлицах,
Девушка —студентка. Это
Мальчика того сестрица.

Вроде вышли на прогулку
Мама почему-то плачет
И верхом по переулку
На коне военный скачет.

Мальчик весело смеётся.
Ярко ярко солнце светит.
Он не знает: не придётся
Вновь войти в ворота эти.

Мне сегодня приснилось,
Что я маленький мальчик.
На Приморском бульваре
Я гуляю с отцом.
Между клумбами прыгает
Cолнечный зайчик
И лучи золотые
Мне ласкают лицо.

Да, я маленький мальчик.
На большом пароходе
Мы плывём в Мариуполь.
Мы от немцев бежим.
А над нами из облака
«Юнкерс» выходит.
И от выстрелов
Палуба мелко дрожит.

Вот, я маленький мальчик.
И я вечно голоден.
И в мечтах мне так хочется
Cытно поесть.
Но война никого
Cтороной не обходит,
И обид,
И опасностей детских не счесть.

Я ведь маленький мальчик.
Мной спасённый от бедствий
Целлулоидный мишка
Oдеялом укрыт.
Это всё, что я вывез
Из счастливого детства,
Из войною разбитой
Довоенной поры.

И во сне лишь осталось
Tо далёкое детство.
Сколько было находок.
Сколько было потерь.
Не вернуть это время.
Нет волшебного средства.
Был я маленький мальчик.
Стал я дедом теперь.