Александр Беляев - Питерский ветер. Стихи

Вашу печень клещи сжали?
Это в стенку застучали!
(Хорошо, что я не псих,
Вот тогда б они узнали,
Каково мне слушать их!)

Ну-ка песню заведу – фортепьянную беду,
Но в ответ в другой квартире
Тоже музыку включили,
Подлецы…

Дом становится вверх дном,
Словно маленький Содом,
Ох уж этот моветон!
Поделом…

Я не знал, что такое музыка леса,
И не знал, что такое неба лазурь…
Был когда-то я счастлив.
А счастлив сейчас ли?
Мне хотелось попробовать с чашки глазурь,
Был в те дни я не прочь прикурить от заката
И не знал, что роса есть продукт конденсата.

Как манили поляны росяной крупы!
Думал: – бедные люди – настолько глупы!
Для чего им алмазов искристые грани?
Разве хуже росинки с лучами играют?
Только к полдню их кто-то всегда собирает
Почему-то с травинок они исчезают.

Просто стать богачом – лишь проснуться пораньше
И собрать этот жемчуг с зеленых травинок —
Хоть шкатулку игристых алмазных росинок,
И украсить одежду в волшебные брызги,
Нанизать их на нитку в подарок любимой,
Иль с балкона кидать, чтобы люди ловили.

А еще я хотел ранним солнечным утром
Снять со стенки побольше солнечных зайцев,
Чтоб они засверкали меж стиснутых пальцев,
А зимою их выпустить в сумрак квартиры,
Чтобы летним веселием дом осветили,
Чтобы лампы со злости стекло закоптили.

Но сейчас-то я знаю – меня не обманешь,
Что росинки есть водных паров осажденье,
Их игра – есть лишь солнца лучей преломленье,
Знаю – неба лазурь – от земной атмосферы,
А вообще-то наш космос – чернее, чем сажа —
Это все нам в учебнике физики скажут.

Был когда-то я счастлив, а счастлив сейчас ли,
Оттого, что я знаю про эти законы?
Видно счастье – не в знанье, оно – в заблужденье,
И в умение видеть сказки рожденье
В каждом солнечном зайчике, в каждой травинке,
Видеть феи улыбку в дрожащей снежинке.

Был сумрачный полдень, и мы не ловили
Меж клочьями туч проступающей сини,
Хоть очень хотелось.
Мы что-то друг в друге с мученьем искали
И просто молчали…
Потом говорили —
А надо ли было?
Во мне просыпалось неясное что-то,
Оно вырастало
В сознание нежности к этому телу,
В сознание тяги…
Над нами березы печально склонялись…
И не было в мире ни войн, ни насилья,
И матери плачь над умершим ребенком
Услышать мы были бессильны,
Ведь было другое – оно заслоняло жестокости мира.
Стон ожиданья…
Но лучше ли знанье
Послушного тела
Неясности наших с тобой отношений?

Заря занималась…
И утро рождалось в тумане смятенья,
В тумане сближенья, зачатья, рожденья —
А я не приму никакого решенья!
Я стану природой…

Прости мне, природа, за это вторженье,
Мы вместе разучим твое назначенье —
Оно – в превращенье
И в вечном движенье,
В мерцании звезд,
И земном тяготенье.
И я не приму никакого решенья,
Я просто сольюсь с непрерывным круженьем.
Сольюсь с мотыльком…
Я его не спрошу, для чего он рожден,
Хоть мал и незначен – он просто прекрасен,
Прекрасен в раскраске, в дрожащем круженье,
И в этом, лишь в этом его назначенье!
Оно – в красоте, хоть живет он неделю…
Но странное дело:
Личинка-урод проживает годами,
Чтоб выкинуть радугу крылышек в небо
На срок столь короткий!

Я буду природой,
Я буду травинкой – одной, а не лугом!
Они друг без друга
Настолько ничтожны,
Но вместе рождают зеленое море,
И в каждом живет назначенье природы.
Сольюсь с биоритмом!
Сегодня мне можно,
Ведь я – единица, как эта травинка
Чего-то большого.

Любимая!
Я рисую ресницы,
Я рисую слезы.
Они упали на холст
И оставили след росы,
Пролитой не обо мне…
Они не высохнут.
Любимая!
Где ты была раньше,
Зачем позволила мне целовать чужие губы,
Говорить ненужные слова.
Любимая…
Почему разрешила
Разливать мою любовь по чашечкам,
Как кофе,
И подслащивать его сахарком,
Чтобы не чувствовать горечи…
Любимая…
Ко мне из прошлого летят черные совы
И царапают сердце крыльями…
Любимая…
Расставь силки!
Не сможешь?
Перепиши мелко исписанный лист моего прошлого
Голубой акварелью!
Не сможешь?
Черное все равно проступит
Сквозь лазурь…
Любимая…
Заполни чистый лист моего будущего солнечными лучами!
Сможешь?
Любимая!
Я полон сил!
Я полон плодородной земли,
Мое я наполнилось смыслом
Радугой стало коромысло…
Любимая…
Я не рожден для славы,
Я хочу счастья!
Любимая…
Почему слово «любовь» пишется с мягким знаком?
Разве оно сентиментально?
Почему нет ни одной удвоенной буквы?
Разве они одиноки?
Любимая!
Придумай новое слово,
Измени правила орфографии,
Ладно?
Любимая…
Почему поэты так любят это слово:
ЛЮБИМАЯ!

В мои глаза ударил солнца луч,
И я взглянул на циферблат часов.
Какое утро! Сколько раз я мимо шел,
В свои раздумья углубясь,
Не замечая солнечную вязь.
Хоть сам и был сияньем освещен,
Не замечал его прикосновенья.

Я был готов дать клятву, что теперь
Как можно чаще стану просыпаться,
Чтоб приоткрыть на время в сказку дверь,
Хоть знал, что груз заботы серых дней
Мне не позволит от подушки оторваться.

Что я увидел? Где-то вдалеке,
Как раз напротив моего окна
Стоял домина, серый неприглядный,
Дитя стандарта, короб заурядный,
Беда эпохи типовых проектов,
Предельно чуждых творчеству поэтов.

И вдруг, О, чудо! Из его окна
Ударил солнечный поток огромной силы,
Как будто солнце попросту взбесило,
Что разменялось, разбросав лучи,
Так равномерно, так однообразно,
Что люди перестали их ценить.

Как будто вся энергия титана
Вместилась в этом солнечном таране,
В стремительном движении меча…
Но это был лишь рикошет луча
И отраженье солнечного диска.

А люди спали около окна,
И знал я, не видали никогда,
Как из квартиры их светил прожектор яркий,
И светлым восхитительным подарком
На миг окрасил комнату мою.

Но время шло, и гаснуть стал пожар.
Как угли брошенного полночью костра
Уж озарились утренней игрою другие окна…
Сказка стала меркнуть,
Разлив себя по многим очагам…
Я недвижим был, все еще дыша
Прошедшею минутой, словно ждал
Продленья чуда огненного скерцо.