Вадим Найман - По белому листочку строчка тянется…: Стихи и песни

И было странно и немного страшно, —
Ведь вместе провели мы столько лет!
Всё стало вдруг ненужным и напрасным,
И потихоньку меркнул белый свет…

И сердце всё отчаяннее билось,
И всё смешалось в том далёком дне…
Бог мой, это действительно случилось
Иль лишь приснилось мне в недобром сне?..

Всё мимолётно
И преходяще, —
Как-то бесплотно
И ненастояще:

Все наши встречи,
Наши разлуки,
Жаркие речи
И – полные скуки,

Наши скитанья,
Наши стремленья —
Жизнь пролетает,
Словно мгновенье…

И не поймёшь,
Где быль, а где небыль, —
Не разберёшь,
Сам-то был или не был…

Крутится – вертится
Мирозданье!
Копится в сердце
Глухое отчаянье…

Когда печаль и мрак маячат впереди,
И угасает всё, что грело душу прежде,
Ты сердце наполнять отчаяньем погоди:
Оставь последний шанс, хоть маленькой, – надежде!

Она, хоть и мала, но честь ей и хвала!
Она, хоть и чуть-чуть, но вновь согреет душу,
И расцветятся вновь любимые дела
И вновь ты у костра захочешь песни слушать…

И на какой-то миг ты позабудешь вдруг
Невзгоды, и беду, и горе, и разлуки,
И, может, тебе вновь протянет руку друг,
А, может, и любовь тебе протянет руки.

И улыбнётся солнце из-за хмурых туч,
И улыбнёшься сам – лихих ненастий между, —
И, может, и найдёшь ещё от счастья ключ…
Оставь последний шанс, хоть маленькой, – надежде!

Какое счастье: просто тихо жить,
Рассеянно на Божий мир взирая,
Чтя вход в свой дом подобно двери рая,
Стараясь, сколь возможно, не тужить.

Какое счастье: выглянув в окно,
Порадоваться небу, солнцу, лету,
И ощутить, что песнь твоя – не спета,
Что кое-что тебе ещё дано!..

Скрип стула, педантичный стук часов, —
А за окошком – ветер лист колышет…
И за спиной пока ещё не дышит
Суровая хозяйка вечных снов…

Ужасный век, ужасные сердца, —
Да это же про нас, про наше время!
Как, в сущности, невыносимо бремя,
Что нас гнетёт – до смертного конца…

Да, времена не выбирают. Да,
Мы всё это прошли, прониклись, знаем, —
Так что о счастье сказочном мечтаем
Лишь изредка, украдкой, иногда…

Ну, что ж, нам остаётся как-то жить
И радоваться самому простому:
Какому ни на есть – родному дому,
Июньскому рассвету золотому,
Всем тем, к кому домой привык спешить…

Какой бы за окошком ни был век,
Терпи и не сгибайся, человек.

Москва становится какой-то неродной.
Там, где когда-то на студенческие крохи
Ты мог с друзьями посидеть за чашкой кофе,
Вход нынче – лишь с битком набитою мошной!

Там, где простор Тверской искрился и сверкал, —
Именовалось это улицею Горького, —
Авто теперь – сплошной смердящий вал,
И обонять и видеть это – горько…

Москва… Она как будто бы чужая,
Как декорация —
для денежных мешков
И для напыщенных державных петухов!
Её уют, словно туман весенний, тает…

Вот только некуда мне деться…
Верю я,
Что, невзирая ни на что, Москва – моя!

Вся наша жизнь в трудах, свершеньях и заботах,
Живёшь в кругу сует, тревожась и любя…
Вот только б не пришлось оплакивать кого-то,
И повод бы не дать оплакивать себя!..

Как наша жизнь хрупка, как беды хороводом
Всё кружат подле нас, бесовски хохоча…
Достало б только сил, чтоб одолеть невзгоды,
Чтобы не погибать, как жертвам палача…

Достало б только сил, достало бы надежды,
Достало бы упорства свой продолжить путь!
А мне – средь суеты и дел нелёгких между —
На будущий наш мир взглянуть бы – хоть чуть-чуть…

А колокол судьбы бьёт мерно и протяжно,
И, Боже, дай мне сил свершить свой путь отважно!

Ты прислушивался, хоть когда-нибудь,
к бою старинных часов?
К этим отзвукам давней, навеки умчавшейся жизни?
Эти отзвуки невозвратимых, умолкнувших голосов,
Преисполнившиеся печали, —
и может, слегка, укоризны?..

Потемневший от времени,
пропитавшийся пылью футляр…
Их тяжёлая поступь —
с протяжным, натруженным хрипом,
А порой – даже словно бы
с придушённым и сдавленным вскриком.
А ведь я уже сам почти так же натружен и стар!

И покуда и в них, и во мне ещё теплится жизнь,
И работаем, хоть и со скрипом, мы —
каждый, как может, —
Я и им, и себе говорю, мол, держись, брат, держись!
Ведь ни им, ни тебе унывать и сгибаться негоже…

Вновь День Победы на календарях страны.
Георгиевских лент всеместно колыханье,
Тепло счастливых встреч и горестность рыданья
О без числа полёгших на полях войны…

Оркестры изо всех своих могучих труб
Горланят день и ночь торжественные марши,
Солдаты той войны, – увы, они всё старше,
Для них уже порой и праздник – тяжкий труд…

Как прежде, в их сердцах – отвага и геройство,
Улыбки на устах – и слёзы на глазах…
Но гложут их порой тоска и беспокойство
О тех, кто в давней битве обратился в прах.

Как там им эти наши марши и парады?
И каково им в дни всей этой кутерьмы?
В том, в чём и мы, – они находят ли отраду?
Гордятся ли они тем, чем гордимся мы?

Но вряд ли есть надежда получить ответы,
Пока самим нам не приспело в землю лечь…
О, Боже, ниспошли нам силы уберечь
Тепло, и доброту, и жизнь на этом свете!

Как ни спешит, ни суетится человек,
С годами время словно ускоряет бег.

Томится дух,
стареет плоть, —
Нам бег времён
не побороть!

Ты насадил чудесный сад, построил дом,
Но долго ль жить тебе придётся в доме том?..

Томится дух,
стареет плоть, —
Нам бег времён
не побороть!

Ты так старался, и пришёл большой успех, —
Но что же делать нынче с ним? И смех, и грех…

Томится дух,
стареет плоть, —
Нам бег времён
не побороть!

Как ярок мир этот, сияющий вокруг!
Но подкрадётся миг, и мир исчезнет вдруг…