Владимир Иванов - Математическая колыбельная. Стихи и е-байки для внучат

Я в эти сети, как в кабинет ходил, как на работу.
Но в льдах и интернет застыл, байт ни на Йоту.
Антеннок нет и загружаться килобитам неохота,
Валить деревья, чистить снег – всего одна забота.

И снег, и дождь, с ветром играя
И в безмолвном застывая споре,
Как пальцы, ветви гнут деревьям рая,
Одним – потеха, что другим – на горе.

Мой Мир глядел во тьму печально,
Под хруст дождя, ветвей и проводов,
И под ногами мир, залёг хрустальный,
Уже не в состоянии сбросить тех оков.

Березкам к дубу захотелось прислониться,
А за забором провода и наши каменные лица,
Кто с топором пришел, а кто пришел с пилой,
Чтоб с проводами свет пришел ко всем домой.

В соревновании жизней жизнь всегда упряма.
Сегодня ты или тебя, короче – кротким драма.
И снова белочка в мою скребется дверь,
– Орехи есть? – Поди, сама в саду проверь!

Любить положено ушами, —
Один глазастый шептал даме.
Тревожно ушки вдруг зашевелись,
И ожидая слов любви чуть распрямились,
С тех пор глаза во всю глядят где заек ушки,
Что нежно ловят ветер на макушке,
Проходят мимо, спрятанных в кустах,
Которым не понятны вздохи Ох и Ах,
И трутся глухо ухо к уху, без глаз,
До окончательной потери слуха.
Хотя другие могут статься злоключенья,
Глаз глаз переглядеть под сладкое варенье.
Да глазом глаз не выклевать, есть разница,
Хотя о равенстве позиций они дразнятся.
На этом кончу сочинять свою затею,
Как быть со слухом, зрение имея.
А кто не понял, он может враз,
И огрести случайно в глаз.

В округе бродит одичавший грязный пёс,
К Миру в глазах его застыл немой вопрос?
– Без родословной как мне выйти в люди?
А то верчусь голодный, как звезда на блюде.
Как в мире прав людских ограничений
Найти печенек без особых приключений?
Мохнатым рылом в мир людей какою ты судьбой?
– Пернатых птиц кормлю манной небесною порой.
– Так накорми, как песий брат, ты и меня!
– Лёгок искус, да суть моя – жить эту изгородь храня.

Уныньем зависть женщин чаще гложет,
Когда никто не хочет их или не может.
А что, – выспросите, – Мужчины?
У них всегда припрятаны лекарства от кручины.

Кино, для друга – хлебное вино и домино.
А если не стучат костями по столу давно,
Трезвы, их кинофильмов горы не прельщают,
Они, как рыцари для дам и от унынья их спасают.

Сложный вопрос? Решаешь только за себя,
Приятней будет как? Тут либо ты, или тебя!
Хочу одно, чтоб в жарких спорах важным стало,
– Что, ой и всё!, – у него с нею совпадало.

– Жизнь многих пролетает слишком быстро?
Да, вы подруга, не любили тракториста!
А ну давай, красотка, не робей!
И предъяви нам свой филей!

– Филея нет, слава мослам!
Не оценить всей красоты ослам!
– Нет крепких булок, лика нет?
Из двух грудей отсутствует комплект?

Да, как назвать нам сей любви букет?
– Как? Утонченный сухоцвет!
Есть для любви прелестной – уши,
В конце-концов, взгляните даме в душу!

PS: К чему скрывать?

Я в обществе здорового цинизма,
Смертельно болен беЗконечной жаждой жизни,
И заражаю злою жаждой я без всякой клизмы,
Пока целы мой пол и стать.

Тем множу я добру примеры,
Как вырастить зело без меры.
Как жаль, что всем хочухам не понять,
От их, – Давай! – ломается кровать.

И удовольствий стал короче миг,
И хоть без трепета волнения,
И чаще наслажденья утекают в стих,
Под рост сердечного давления.

А карма обилия секса орального,
Расстроит любого нормального.

Здесь, у Никитских на заснеженных бульварах,
Живые души собрались, почти по парам,
Кто рассмешить, кто в мир нести любовь,
А кто зашёл на раны нежно сыпать соль.
Гений поэта – живым чувствам проводник,
Не ной, чтоб дух народный в нём не сник.
Штиля высокого на этом кончилась премьера,
Знакомимся – Владимир, Александр, Валера..
Кофе, коньяк и славу делим на троих,
Из разных вер, обрядов, слов – живой триптих.

Про белых мух упорные ходили слухи.
– Найти бы их, – была мечта у черной мухи,
И затаивши ся за печкой посреди добра,
Приход однажды их она узрела из окна.

У белых, черных хоть миры и параллельны,
Но перелёт одних к другим смертельный,
Их разделяет плоскостью холодное стекло,
За грань которого цветным ходить разрешено.

Приятна нежность персиков и спелых дынь,
Не то, что хруст искусственных арбузов.
– Не прижимайся близко так, поэт, остынь!
– Я только, взглядом, назовите своё имя, Муза!

***

Расперло тыквы от белых семян,
Терпеть им осень нету больше мочи,
И вам напрасно рвать пустой баян,
Ад победил и день опять – короче ночи.

В ночи визжат азартные чертовки,
Что рай напрасно всех потом осудит,
И скучно жить им на одной морковке,
И что чертовки, тоже в чем-то люди.

Мычат священные коровы этой каше,
– На молоке весь вырос мир, давно стоит
И с молоком прохладным станет краше,
Хотя в умах кипит, от их рогов союза и копыт.