Владимир Иванов - Математическая колыбельная. Стихи и е-байки для внучат

Божественно ты входишь в кабинет
А нас туда нелёгкая заносит нет да нет.
Который раз, глаза зажмурив, как в ненастье,
Садились в это кресло, разевая свои пасти?

Чего скрывать, и сам не раз, пуская слюни,
С надеждою следил я за глазами Юли.
Но цепенея, пасть раскрылась нынче зря,
Она уже сама шалит почти внутри меня.

– Да, вы – не змий, обычный крокодил,
Не прожевав бы, одним махом проглотил!
Внезапно, я с частицею себя теряю связь,
Под легкий хруст, как будто некий, -Хрясь!

Мне вместе с зубом мудрость удалили,
Хотя, без них улыбка стала ещё шире.
Но в той улыбке стало не хватать чего-то,
Так и брожу один, с улыбкой идиота.

Поэты плохо размножаются в неволе,
За что им муз положено одна и боле,
А поэтессам? Что-то о конях в ответе,
С Пегасами им достаются и мужья, и дети.

Поэт в России больше… виноват,
Хотя бы тем, что сам давно женат,
Своим глаголом сердца нахально жёг,
И кто теперь всерьёз ответит за поджог?

А муз невинных кто тут вечно теребит?
За пятьдесят, а всё судьба его хранит.
Живёт, в счастье часов не замечая,
Во снах всё чаще снов не наблюдая,

Всё наяву глядят, где муза их таится.
Чтоб зуба мудрости последнего лишиться.
И продолжаю разевать свой шире рот,
Как избегать сетей чужих, когда не идиот.

– Иди от-сель, – всё чаще слышу с Миром я,
Мир по другому жить стал, золото храня,
Так всё хорошее сложив на полку, на потом,
Остатки злого собираем мы беззубым ртом.

– Вы, как бы ближе к ногам моим подсели!
Такой неловкий! Как мальчишка, в самом деле.
– Как только после этой всей интимной суеты,
На, -Вы? – всё время забываясь, переходишь ты.

Поэт в России, даже больше, чем француз,
Иное отношение наше к поцелуям муз,
Устами отогрев прохладную подружку,
Не станем жарить, как последнюю лягушку.

Привет, красавица! Проснись!
От неги утра смело отряхнись!
В такие дни мы забываем про морозы,
И ото льда нескромно отковыриваем розы.

Их удовольствий стал короче миг,
И хоть, без трепета с волненьем,
И чаще наслажденья утекают в стих,
Под рост сердечного давления.

Морозным летом осень улыбнулась,
Привет, любимая! Уже проснулась?
Солнца нет? Да в безпечальном лете,
Украдено лежит, морозами согрето.

В этом тумане нет и не было печали,
А что с другими, так их черти накачали.
Других есть много арабесок в мире этом,
Проснулась, так идём гулять с поэтом.

Неужто новый бес меня попутал?
Я вроде, лета дней и телефон не путал!
Бродил по этой улице совсем один,
Но с Миром, чудак, поэт, простолюдин.

Возможно, сей воскресный день не наш,
Родил он только в мыслях ералаш,
Меж нами пропасть в четверть века,
Где нет минут к рожденью человека.

И в страстных лапах поэтического дара,
Смеёмся мы и плачем, как от пьяного угара.

– А вам конфеты можно кушать на работе?
Или вы спирт здесь пламенный жуёте?
– Печалька! Грамотеям в медицине спирта нету!
Взамен там химия идёт за чистую монету.
В этой диете, как в химической войне,
Не отсидеться дома, даже, в сладком сне.
Так и уйдешь из жизни трезвой дурой,
Хотя, замечу я, с прелестною фигурой.
Тебя во снах я часто обнаженной вижу,
За что и спирт, тебя и сны люблю и ненавижу.

А где – то ласточками вдаль летят электропоезда.
Другим пленительного счастья встретилась звезда.
У модных обтекаемых другие вышли стиль и стать,
Простой водой всех в панцирь ледяной сковать.