Сергей Мочалов - Рубиновые слезы декаданса

А огонь летает… летает
Словно птиц этих черных печаль,
И зима меня не отпускает
В безупречно застывшую даль.

И березы белые, – голы.
Только ели поют на ветру…
Все пройдет, – и тоска растает,
Как и белый снег по утру…

Или станет еще холоднее.
Да в конце-то концов, – Бог с ним!
Где темно… там будет светлее,
Только разве мы света хотим?

Белыми крыльями… снежными крыльями
Полночь поет в моем сердце больном;
Темными крыльями… страшными крыльями
Смерть говорит о смятении былом.

Остановилось не время, а полночью
Сердцебиение утратило… пыл,
Словно вокруг пустоты даже не было;
Словно и я никогда не любил.

И улетела не к звездам сознание, —
Стало лишь горстью земли и воды
Все обретенное вмиг мироздание
Не замечает ни слез, ни беды.

Просто хранят эти руки свет ангелов,
Просто звезда, – в небесах, лишь одна;
Только потом… после полночи таинства
Даже она не видна… не видна.

В зазеркалье, где вы со мною
Дождь из звезд играет Луною;
И кружится в полночном танце
Белоснежная ночь-метель,
И огнем что греет и жалит;
И бросается снегом вам в ноги
Я бы стал, если это возможно,
И свою застилал бы постель.

Хрусталем звенит мое сердце
Ваших рук пленительным танцем,
Я не думал, что так прекрасно
Может быть зимой все вокруг…
Только снег, – он танцует, танцует
И ложится легко вам в ноги…
Ну а я бреду, одинокий
По дороге Луны печальной
Будто тело мое заключили
В бесконечный порочный круг…

Время течет сквозь пальцы.
Время, – просто песок.
Вот и Адам уходит
С Евою на восток.

Рай оставляем вместе!
Призрачна тень Луны…
Нашей первой невесте
Не нужно ни слез, ни страны.

Боль, и на сердце рана,
Только не быть тоски, —
Все мы пришли из тумана;
Все мы канем в пески.

Светлое Солнце встанет
Каплей огня средь небес;
Только печаль с нами станет,
Тенью райских чудес.

Но не Господь не оставит
Слабых детей своих, —
Мир превращая в игрушку
Ночью, и для двоих.

И перед самым рассветом
Еве скажет Адам,
Будь моим первым светом…
Тебе, – жизнь свою отдам!

Вдыхая снег, как кокаин
В глаза не заглянув ни разу…
Я верил вечность, – я один,
Не доверяя тайны сглазу.

И ночь со мной была тепла.
Я говорил ей, что не смею,
Люблю лишь остроту стекла,
А жить, увы… я не умею!

Ну а она, – теперь зима!
Поверь мне, милый глупый мальчик
И я с тобой, – с тобой одна…
Что значит этот белый пальчик?

Ну как сказать ей, – я разбит…
Я вас придумал красной розой,
Но здесь лишь холод и мороз,
Навязанный печальной прозой.

А кокаин, и то вино
Осталось темное в бокале.
Что сумасшедшему глоток вина?
И странный танец в белой зале…

Что человек? Всего вопрос
О Боге, о бессилии,…и любовь;
И не найти увы ответа,
Когда ты прах и память, что есть кровь.

Горелый воздух, тьма… и только точка, —
Нам говорили мы и есть смысл бытия!
Но почему моя печаль, как строчка,
А вы, – ну почему вы не моя?

Вопрос не задан и ответ не виден
Ну почему не реки, – и не вспять?!
Кому-то этот стиль почти обиден…
Как размышлять о горести, – опять?!

Да, только так. Не может быть иначе
Кому-то пряник, а кому-то плеть.
Ответа нет для не назначенной задачи, —
Кому-то падать, а кому терпеть.

Кто вас ранит в живот,
Мой ангел,
И при этом не будет распят?
Восклицают на небе звезды:
«Свят!» «Свят!» «Свят!»

Кто заставит вас удивиться,
Или скажет лишь трижды:
«Любовь!»
Открывают снежные очи
Херувимы мои, —
Вновь…

На руках, – печати рассвета;
Под ресницами…
Спит огонь,
Что летает алыми птицами, —
Только тронь.

А вы думаете, что раны
Это просто,
Как в спину нож?
Никому незнакомые страны…
Врешь?
Ждешь?

Вот в руках, – утонуло Солнце, —
Луч зари.
И по струнам созвездий, —
Звезды.
Фонари!

Не цветок увядший распустится
В час ночной
И безвольные руки опустятся, —
Красотой.

Чистотой вашего взгляда,
И небес чистотой!
Ароматами райского сада…
Высотой!

Ваших губ
К преклоненному алчущих
И навстречу идущих снам,
Так, – подобно Светлому Господу,
К чудесам.

Ангел мой,
Мое чудо чудесное,
Словно крик
Онемевший Луною полночи, —
Слаб язык.

В этой истине много странного,
Но когда?
Звезды рухнут
С неба распятого, —
Навсегда!

Или губы останутся сказками.
Искушенных ваших свечей;
Или спустятся воска каплями, —
Горячей…

Может, думать,
Что много можно,
Но и нельзя?
Откровенно сложнее сложного
Тьмой скользя.

Опускаться! И падать ласками
Ваших ног
Может самыми сладкими сказками
Только Бог.

Вы не знаете
Как безумие, или бред
Исполняет все,
Что задумано, —
Вам след в след.

Что останется?
Что достанется, мне?
Губы ваши
И взгляды жаркие, —
В стороне.

Но проникшие чистым облаком
В этот мир,
Заключенные магом-призраком
В мой эфир.

В туманном сладко-пряном дыме
Смеялись клоуны… а вы,
За столиком сидели молча
И пили золотой коньяк.
И чей-то взгляд покорный мраку
Следил за вами осторожно,
Так выбирает свою жертву
Безумный радостный маньяк.

Он здесь давно уже… и пьяный;
Его глаза скользят, как тени.
Он ожидает вас, убогий…
Давно готовый умереть,
Чтобы смотреть на капли крови;
И руки ваши нежно гладить.
На расстоянии столь близком,
Что можно… целовать и петь.

Он ждет, когда вы удалитесь
Забыв на столике перчатки, —
Потом следит за вами дальше
По подворотням и дворам.
Он вас не долго изучал,
Но знает все ваши повадки.
И знаете, – он уверяет,
Что приготовил счастье… вам.

Нет, он конечно сторониться
Людей, и их не замечает.
Он осторожен! Осторожен!
Не видит, кто за ним следит.
Соединить любовь и смерть, —
Финал подобный невозможен.
А вы не верите, что он
За вами только и бежит.