Последняя Сайен - Мой мир. Сборник стихов

Но что за дело тем, кто «после», до певца —
Рел и кта времени, сокрытого под сп у дом?
Им – счастье, молодость, им – солнце и леса,
Им – их неверие в меня и даже в чудо.

Но если сыщется из тысячи такой —
С душою чистой, неиспорченной сомненьем,
Что остановится пред древнею плитой
И рун потёртых докоснётся в удивленье,

То, свято верю, он увидит как во сне
Мой светлый взор под непослушною копною,
Мерцанье молний, город, т о нущий в огне,
И взрывы сфер над гордо поднятой главою.

Услышит крики, звон ор у жный, заклинаний
Обрывки в страшной и кровавой кутерьме,
Слова, поблекшие, последних обещаний
И стоны Й е ннифэр, блуждающей во тьме.

И даже если горб заменит крылья,
Я изловлю последнего фистр а ла.
Иль симур а на оседлаю… Но бессилья
Не подпущу, в какой бы раз ни умирала.
Не важно, как, какою жертвой и когда —
Путь к Небесам для нас отыщется всегда!

– Скажи мне, наставник, а я повзрослею
И буду таким же, как ты?
– Мой мальчик, ты будешь гораздо мудрее,
Но скорби испьёшь и тщет ы .

– Ответь же, учитель: неужто и знанье
Не сможет беды миновать?
– Поверь мне, мой мальчик, быть мудрым —
призванье,
Призванье – скорбеть и страдать.

– Увы мне, учитель! Иль боги жестоки,
Иль мир этот тонет во зле?
– Мудрец и философ всегда одиноки,
Мой мальчик, на этой земле.

Где знанье и мудрость, там сердца томленье
В гордыне и старость души,
А счастье и молодость там, без сомненья,
Где песни поют за грош и .

Где пляшет безумец в сердечном порыве,
Где льётся мелодия струн.
Где званье и чин растворяются в пиве
Как древняя повесть средь рун.

Не пр е зри ж, мой мальчик, безумья убогих —
Бродяги, шута и певца.
Они в этом мире прем у дрее многих
И ближе к селеньям Творца.

– Зачем же, мой мастер, и нам на рассвете
Не двинуться в стр а нничий путь?
– Ах, поздно, мой мальчик… Тот путь средь столетий
Затерян, и нам не свернуть.

Есть в мире чистые и жертвенные души,
Они не врут на правду, прячась за других.
Те, у кого от «я хочу послушать»
До непреклонного «И мы умрём за них!»

Всего лишь несколько секунд для размышленья,
Чтоб осознать, что верный выбран путь.
Они не требуют похвал и украшенья,
Не ждут наград, и их не повернуть.

Ты был таким, таким века пребудешь,
Смиренный сын трусливого отца!
Ам у н – создатель, ты его не судишь,
Но будешь верен правде до конца.

И что с того, что дар твой уникален?
Хранить его под спудом? Для чего?
Ам у н желает злата одного!
Другое дело – этот странный К а ллен…

Он не похож на прочих, он иной —
Иным мотивам служит и стремленьям.
Его пример достоин удивленья,
И с ним готов ты встать к спине спиной.

Пусть шансов нет и бой неравным будет,
«Так правильно» – что может быть ещё?
Пускай «за всё» Господь тебя осудит,
Но лишь «за это» будешь ты прощён!

А после останутся память и честь;
Любовь – для «посмевших» дважды.
В этом мире не вечны ни слава, ни лесть,
Только сердца горящего жажда.
Занав е сит пурга расплескавшийся день,
Мрак укутает север покоем,
И последние волки последней Сай е н
Смерть прославят торжественным воем.

Нам недолго ещё в этом мире гореть,
Но сказаний листы не увянут.
Наши странные судьбы с улыбкой глядеть
Сквозь потёртые надписи станут.
Наших песен забытых тревожный напев
В шуме ветра несложно услышать —
В час вечерний ладони костром отогрев,
Ты сумей лишь прислушаться… Тише…

Древней истории мерная вязь,
Русых волос водопады…
– Знаешь? Возможно бы жизнь удалась… —
Выдох сквозь слёзы: «Не надо!
Ты не умрёшь, Иолл а й! Не сейчас!
Скоро Геракл вернётся…»
– Г а бриэль… – Тихо! Дослушай рассказ.
Это преданьем зовётся.
Очень давно, в стародавние дни,
Боги людей сотворили.
Были немного чудн ы ми они,
Но неразлучными были.
Две головы и четыре руки
Было у этих созданий.
Дни протекали светлы и легк и ,
Люди не знали страданий.
Стали завидовать людям тогда
Боги и их разделили.
Был человек – получилось их два —
Души ж на части разбили.
Так мы и бродим по дебрям земным,
Ищем свою половинку…
Счастье порой улыбнётся иным… —
Тихо сглотнула слезинку, —

Верю, когда-то ты тоже найдёшь… —
Дрожь в побледневших ладонях.
– Я отыскал. – Значит ты не умрёшь?
– Нет. Я ведь только что понял.

*****

Кадры меняются, годы летят.
Лес, суматоха и стрелы.
Вновь перессорить народы хотят.
Рядом пронзённое тело
Девы прекрасной в пыли и крови,
Стрелы ложатся кучн е е.
Воины в битве – зови, ни зови,
Ты ж всех слабей, но смелее.
Телом своим незнакомку укрыть,
Срочно! Не думать! Не трусить!
Важно другого чуть больше любить,
Совесть тогда не укусит.
Битва окончена. Стихла стрельба.
Голос ломается: «Кто ты?».
– Г а бриэль, – челку откинешь со лба, —
Рана кровит. За работу!
– Стой. Бесполезно… Она глубока…
Ты защитить попыталась.
Как Амазонка… Вот меч и рука.
Знай, мне недолго осталось.
Будь же сестрой мне и титул возьми
Мой, когда я… Обещаешь?
– Что? Хорошо… Только ты объясни!
– Кончено. Позже узнаешь, —
Голос из чащи, – она умерла.
П о лно. Не плачь, Амазонка!