Юлия Ворона - 1949

«…хотела, Тварь, бери свой мир стихий!
и горлиц чтут потомки.
иные у земли теперь стихи,
а у людей – котомки».

что ж, обнимаю твой земной пожар
крылом отары.
чтоб стать душою, Твари нужен дар,
а Тварь бездарна…

…в этой березне у всех берез
скре’стились единым мигом пальцы,
будто в полный и беспутный рост
поднялись поэты и скитальцы.

будто до Москвы один гребок,
будто слово – ларь, игла, кончина,
будто Слово некий превозмог,
выложив на ствол Первопричиной

резами, кривульками следов
коченеющих и губ и пальцев.
в этой Роще был и мой следок.
может, передумаешь?
останется?

…мёдонский мыслитель,
скажи над обрывами
когда обнимать домочадцев.
всё жду очередности,
м-да, только с именем
всего тяжелей разлучаться.

***

…имя Такое,
ну, То —
мёд не с улья —
То:
семенем по та-лии
раз-мазали,
раз-вер-нули
обратно
в Месопотамию.

кап-кап-лею из пореза,
шепотом анаконды – «с-с-мотри-и…»
– наи-древнейшим гротеском
и-мя стоит у двери.

гложет – (гложется?) – лапку рябины,
будто заставили.
имя мгновенное, имя над именем
тем, что оставлю вам.

…лелею уйму всех твоих имен,
как имя горести единой,
как дымы, из проема в окоем
затянутые пришлым дымом.

так рослую пшеницу в темный час
разглядывает око птицы,
как средь нее, живое, волочась
из нор, оглядывается и боится.

лелею имя в кружевной, земной тиши,
сошедшей так небесно.
о, имя, данное не мной, скажи,
в моё вплетая тесно…

…в пещерной трескотне зеркал,
в приструненном руне воды
такую же, как я, искал
на ощупь ломким словом ты

и тщился помогать рукой,
мелели жилки, сох висок,
и из рассвета в город мой
спадал не дождь, сползал песок.

страшусь не дерзких палачей,
а тайных. Та, что просит губ,
о грудь моя, палач – ничей,
ни с чем, как ангел или дуб…

…вот, разглядываю
то ли след, то ли стыд,
а кому еще можно сказать:
«я ждала тебя двести полных лет
и еще сто должна ждать».

эти триста! парадного дверь скрипит,
мечет кошек под ноги зима.
я ждала две сотни нечитаных книг,
ещё сотню пишу сама…

…и отчего-то мне в большой Москве
стать хочется все больше,
как голод пересилить гладом, снег
обрушить горсткой в Площадь.

тем площе рай глаголов и голов —
стыд слов, рук кража,
умкнувших – ничего, а так, пропажу —
вкраплённый в землю дух и кровь.

и отчего-то не имею сил
поднять коротенькое слово
на высоту рубиновых светил
из высоты разрушенных столовых…

…какая разница, на ком из пращуров
лежит вина рожденья моего
венком… люблю тебя! и это тащится
седьмое лето, не щадя шагов

по улицам. я – литера, запомните,
как помню корок хруст и жёлтый плащ,
чьим попеченьем и in nomine Domini
я литерой безмолвной родилась.

и если б только тело отощавшее
на улицах так вглядывалось в вас,
но это я – немая буква пращуров,
а букве, букве кто любви подаст?

…не суд да дело – переулок, место;
дыхательная трубка – водосток,
и в голос Балфа рухнувшее детство,
и восковой и пыльный лепесток.

и наделённые не мужеством, но братством,
век коротающие, всматриваясь в крест
на шее вянущей любительницы Брамса,
дома, прогнувшие асфальтовый насест.

и редок сумрак между исполинов,
так грудь их дышит, выдувая мрак
и дух кумранский над землёй Неглинной,
где мнится комнат чувственный бардак…

Одно: я никогда на берегах
своей Невы и высверком не буду,
следы растаяли – в осенних башмаках
нет первородной ссуды,

Нет ничего взамен – лицом с холста —
стихом ли, прозкой пёсьей,
читаемой с дурацкого листа,
не опозорю мостик

Над Невкою. не замахнусь на рябь,
не пожелаю над водою худа
и знаю, как могу отсрочить ряд
читавших над Рекой,
но я не буду…

…уйду за осенью, за перехлопом крыл
и голосами между звеньев ветра.
– пожалуйста, не выдай мой отрыв!
аминь на этом.

без имени, тогда короче час
прощанья, молодости, увяданья.
– послушай же, как хороши преданья
о мне, царице Слов, рабыне глаз!

без седины – у снега тоже срок
меж строк и прядей; и на смуглой шее —
ледышки – древен сон моих лесов.
я нищая, а ты ничейный!

…суть втиснуться в бесплотных толчею,
оставить Слово, боле чем скитальцей
уйти? жаль, жаль, ведь только эти пальцы
и в дулю скласть, и в знак «благословлю»…

…спи, мой город, во сне не имеют стыда,
волк не воет,
кто заклял тебя римскою правдой креста —
нелюбовью.

ты же скоро забудешь и речь и букварь,
ты уже позабыл, а?
чу, как множатся в улицах дщери Агарь
и сыны Исмаила.

…за этот город – тянущий и тяжкий,
за этот, заложенный здесь судьбой;
за башни, запахи, твою рубашку
стою у звезд с поклонной головой.

за всё забытое тобой, за солнце,
которого ни с кем не воротишь
в свой Город, убеждающий, что Моцарт —
скупая тишь.

…ты уйдешь, а я останусь
(если я уже не вечность).
зазвенят орех и парус
одичавших в лунном свете

нот. простуду и величье
за’городного плененья
скинет со счетов и вычтет
оттепель, когда сумею

удержать бокал – до яда,
контртенор – до придыханья…
четверть века – раз! – и рядом,
на одной телеге с данью…

…волшебникам нет поручней в земле,
надменным пеплом перепрыгнув веру,
есть папоротник – скрученная мель
за неимением рыбацкой стерны,