Надежда Ладоньщикова - Угол отражения. Стихи

В феврале никогда не приходит весна,
все имеет порядок, хоть тресни.
Сохраню, как музейную редкость из сна —
все свои прошлогодние песни.

Барабанным боем желтые листья
разорвали прозрачную штору лета.
Впереди – туман, но, чуть оглянись я
и придется лицо заслонить от света.

Пусть огромный, как звон, он ударит в зрачки,
пусть, как солнце, смеется и плачет,
Пусть поет. Ты поверь, разнеси на клочки
все, что было и будет иначе.

Эти света лучи – так легко, без тоски,
понимания ветром незримым.
Свет. За ним не беги. От него не беги.
Настигающий. Непостижимый.

Он в тумане, как в зеркале, отражен.
Оглядываться не надо.
Оглянешься – он вспыхнет, блеснет, обожжет
и уйдет в тишину листопада.

Темнеет небо, вечер, очень поздно.
Когда природа вечной не была?
А эти звезды – маленькие звезды —
огромные, далекие тела.

Реальные! Как мы и как наш голос.
Понятные – хоть руку протяни.
Как будто небо мелко прокололось
в огромные, сияющие дни.

Вот бы потрогать их края руками,
увидеть из окна получше их.
Ведь между ними, как и между нами,
Так много и погасших, и живых.

Распалось на мелкие бусины лето,
В небо ушло в темноту среди звезд.
Вопрос оказался проще ответа —
ответ был уже не на этот вопрос.

А солнце на небе, как желтая роза,
не плещется слово, как свет, ручьем.
Ответ оказался новым вопросом,
который еще неизвестно о чем.

Мне не жаль уходящего лета,
если б в осени – стылой и нежной
под дождем было сердце согрето
музыкальной и твердой надеждой.

Если б с каждым стареющим годом
разрешались судьбы поединки.
Непонятным, узорчатым сбродом
глянут в лужицах первые льдинки.

Замелькают по улицам зонты,
оттенят незнакомые лица.
Может, вспомнишь последний мне сон ты,
если осень особенно снится?

Если силы у сердца могучи,
вспомнится, что забыто когда-то,
и с дождем разметается в туче
Патетическая соната.

Сотрясает мир неслышный пульс.
Две недели – и уже весна.
Столько весен улыбнулось! Пусть…
Но о каждой скажешь, что одна.

Существует будущая жизнь —
будущее в жизни. По ступеням
времени неслышно пробежись,
прикоснись к неприлетевшим теням.

Станут прошлым будущие дни,
и приходит новая весна.
Ты тихонько пульс весны возьми
и постигнешь, что она одна.

Над крышей соседней большая звезда,
Прости – ты пугаешь меня иногда.
Ты похожа – на будущей памяти дни,
на поющие ветры в руке Хакани,
на шагающих строчек неангельский звон,
на недешний и синий, неслышимый сон.
На нетвердую клятву важнейшей мечты,
Уходящие рельсы напомнила ты…
От тебя я все шторы закрою, звезда —
не шути, не свети, не зови никогда.

Как весной, все небо улыбается,
блеск лучей – от края и до края.
Может быть, и счастье возвращается,
просто я его не замечаю.

Я иду осенней шумной улицей,
лужи высыхают на дорогах.
Может быть, не стоит сердцу хмуриться,
может, впереди еще так много.

Улыбнулись осени угрюмости,
шепчет ветер: «рано еще стариться».
Может быть, пора поверить юности?
Может быть, мечты еще сбываются.

Может быть, и счастье возвращается,
просто я его не замечаю.
Как весной, все небо улыбается,
блеск лучей – от края и до края.

А мне весна напоминает осень.
Стучит вода в железный подоконник,
и взглядом ночь в окне чего-то просит,
и долго сушит крылья зонтик.

Открыть окно – и в безнадежной тьме
прощанье встретить вместо возвращенья.
И вдруг – воспоминаньем о зиме
ударит странное мученье

Мы ночью видим только сны.
она от нас скрывает слезы.
А днем мы видим не морозы —
прямой и мягкий взгляд весны.

И по инерции гудят,
а иногда и рвутся струны.
По светлым зайчикам идя,
не морщиться от боли трудно.

Когда меняется сезон,
все нервы ветром поднимает.
Опять один и тот же сон
я вижу – но не понимаю.

Удрать – и запереться вновь,
как ливень, переждать моменты,
когда насквозь сверлит любовь
или другие сентименты.

Дрожит весна в сухой пыли,
в слепящем солнце, в длинной тени.
Как расставанье не могли
мы отличить от возвращенья…

Плечами разве что пожать:
пройдет бравада листопада.
Вот только рифмы заплетать
сейчас, наверное, не надо.

Страсти-мордасти —
из наихудшей напасти!
Разной шерсти и масти бывают они.
Разной масти с одним обобщеньем:
они с ускореньем и увлеченьем
съедают дни.
Причем с одинаковым аппетитом
олигофренам и эрудитам.

Они очень любят,
когда их зовут и голубят.
Кто их одним ударом отлупит —
к тому не идут.
Страсти-мордасти всегда нуждались,
чтоб в них очень вежливо покопались —
сразу тут!
Только тыкать в них лучше мимо —
эти создания очень ранимы.

Их не пугает,
когда то клянут, то ругают —
их убивает
яркий свет.
Распутаешь
пару
туманных далей
На несколько сотен
простых деталей —
и зверя нет!
…Открыть, наверно, в науке надо
Отдельно для них
законы распада!

Не будет здесь и меня?
Будут рождаться люди.
Живые, как столб огня,
Живые, как все, что будет.
Как все, что они сохранят.
Перед окном мальчишки
будут учить по книжке:
«Материя. Неорганика.
Сознанием не обладает».
Подумаешь – книжка старенькая,
кто из нее узнает,
как я писала это,
и как любила жизнь,
и как ушла со света
по команде «ложись!».
Скомандовала природа
в одно из времен года.
Что-то известно науке,
но не понять душе,
как это – стихли звуки,
и навсегда уже?
Все станем потом неорганикой,
Все, говорят, там будем.
Будут учить по ботанике
нас будущие люди.
Прочтет ученица, и даже
подумает – «поняла».
Молекула не расскажет,
о том, как во мне жила,
как коллективы атомов
писали это сейчас.
Открестимся ли – от Фатума,
что вечно около нас?
Жизнь (ну и пусть сентименты)
осталась звуком невнятным,
разбрелись элементы —
не соберешь обратно,
Слетаются, прорастают
с силой ночи и дня,
А люди живут и не знают,
что все это – часть меня.
Они без меня обойдутся,
здесь никому не помочь.
Ну почему б не проснуться?
Неужто хуже, чем ночь?
И мы сейчас – из кого-то,
из прошлого – наша кровь.
Калейдоскоп-природа
узоры меняет вновь.
Спокойно плывет по кругу
водоворот веществ.
Так надо. Врага и друга
когда-нибудь это съест.
Вот в зеркале – я живая,
Я столько могу сама,
пыльные рамы хватаю —
там уходит зима.
Неужто не будет были,
зачем протирать штаны,
если еще не открыли
Ворота Той Стороны?
Если бы мне сказали,
что неделима всегда,
я бы ушла на вокзале
обгонять поезда!
Людям бы, как мартышка,
дарила на счастье прогнозы,
И, думаю, без одышки
промчалась вперед паровоза!
Сколько всякого, давнего…
О чем мы все говорим?
И вспоминаю: «Не сравнивай!».
Живущий неповторим.