Альберт Окотэтто - Счастье. Избранные стихотворения

Погаснет, живя в ожидании мечты.

Его сон – это лишь потребности эго,

Его шаг – это бег от реалий судьбы.

Сойдет он с дистанции во время бега,

Не почувствовав помощь со стороны.

Почувствуй же, часть огромной Вселенной,

Того, кто, наверно, такой же, как ты.

Он мыслит с тобою одновременно;

Значит, это и есть воплощение мечты.

Поднимите руки, мои братья,

Прокричите свои имена.

Улыбнитесь, милые создания,

Подойдите, обнимите нас!

Мы с востока движемся на запад,

С севера мы движемся на юг.

И, учуяв нежный женский запах,

Мы идем на зов своих подруг.

И неважно, что за день недели,

И неважно, сколько тебе лет;

Если ты боготворишь веселье,

Значит, встретим весело рассвет!

Приветствую тебя, великий маг!

Я преклоняюсь пред твоею силой.

Прими преподношения, ведьмак,

Принес тебе я все, что только было.

Пришел к тебе, чтоб совершить обряд,

Ведь скоро полночь, в небе – полнолуние.

Лишь попроси, я выпью даже яд;

Все, что потребуют сегодня твои руны.

Когда слепить нас будет снова свет луны,

Когда двенадцатый удар объявит полночь,

Явись ко мне из мертвой тишины;

Приди ко мне и окажи мне помощь.

Измеряя весь плац шагами,

На круге сто двадцать восьмом,

Истоптанными сапогами

Я сжег свои ноги огнем.

Впереди горизонт рассветом

Указал мне далекий путь.

За ним, между тьмой и светом,

Не забыть к любимой тропу.

А солдаты, государевы слуги,

Приближают дорогу домой.

Или, чтоб за большие заслуги,

Поскорее к любимой, родной.

Я надеюсь, родная не плачет,

А просто скучает и ждет, —

Для меня это многое значит,

Товарищ по службе поймет.

Среди вороха старых писем

Солдат отыскал одно,

Что любимой с любовью выслано,

Отправлено давным-давно.

И я напишу любимой;

Мелким почерком в три листа

Слово «здравствуй» и Ее имя,

Комплиментов полтора ста.

Синей ручкой по белой бумаге

Все мысли, что влезут в конверт.

На стуле согнувшись, во мраке,

Под вечерний оконный свет:

«Ты знаешь, как я скучаю:

Как пёс без кормящей руки.

Быть сильным тебе обещаю,

Не свихнуться от смертной тоски.

Присягал я на верность Отчизне,

С автоматом нырял в окоп.

О тяготах военной службы

Расскажу тебе между строк.

Не легка армейская служба;

Не сказать, что она тяжела.

Только крепнет мужская дружба,

Пока вера в любимых жива.

Ты прости за мои ошибки;

Я каюсь, я виноват.

Мне б увидеть твою улыбку

И крепко тебя обнять.

Ну вот и, наверно, «Пост Скриптум»:

Здесь я год, а не два – это плюс.

Я вношу свою малую лепту;

До свидания. Скучаю. Люблю…»

Кто каждый день на волоске висит над пропастью,

Кто между двух начал отыщет свой конец,

Как самолет, где отказали лопасти,

Как мотылек, летящий лишь на блеск.

Как дикий зверь, лежащий под колесами,

Как тот лихач, что пролетает над мостом;

Он сам к себе с нелепыми вопросами,

Смеется в зеркало с непроницаемым лицом.

Он словно чёрт, но с плоскими копытами,

Без пятака, с отрубленным хвостом.

Лежать ему когда-нибудь под плитами;

Уйти в подземный мир, где его дом.

Сколько я знаю женщин,

Сколько их переласкал.

С каждым годом меня все меньше;

Такую, как ты, не сыскал.

Ты, наверно, одна такая, —

Рыжим волосом бьешь под ребро.

Хорошеешь, не переставая,

Прибавляя вискам серебро.

Ослеплен был я огненным светом

Полжизни своей назад.

Я бредил зимой и летом,

Увидев тебя, был рад.

Среди сотен девиц прекрасных

Я искал лишь такую, как ты.

С ними нежен я был и ласков,

К идеалу сжигая мосты.

Я мечтал позабыть такую,

От которой ночами не спал;

Свихнуться, увидев другую,

Увидев в Ней идеал…

Что до мозга костей романтик,

Я понял, родившись едва.

Позднее, завидев бантик,

Все вертелась моя голова…

Лишь сейчас, прогуляв полжизни,

В моем сердце скопился лед.

Без любви я пытаюсь выжить,

Разбивая остатки влёт.

Остался лишь образ любимый —

Рыжей бестии огненный нрав.

Я любил и мечтал быть любимым,

Свою душу и тело отдав.

Ветер, что по волосам,

Гуляет, разметая листья.

Веришь ли своим глазам,

Зная наперед все мысли?

Капелька, что на стекле…

Может, это кто-то плачет?

След остался на песке…

Он больше ничего не значит.

Ночью, под лунный свет,

Рисунок мелом на асфальте.

Как в школе имя на доске,

Признания на задней парте.

В обнимку стоя на мосту,

Голубей кормить с ладони.

Монету кинуть в пустоту,

Смотреть, как она утонет.

Серенады под окном,

Последний ряд в кинотеатре.

Поцелуи под дождем,

Разводы мела на асфальте…

Как больно улыбаться, когда грустно.

Как трудно зарыдать, когда смешно.

Лишь маска на лице. На сердце пусто.

Узнать бы то, что мне предрешено.

Тоска съедает, разрывая в клочья

Остатки сердца, что в осколках льда.

Так светит месяц тихой ясной ночью, —

Так грустно, будто это навсегда.

Среди унылых грустных размышлений

Скупая память дарит светлый миг:

Рожденный для несбыточных стремлений,

Сияет радостью его безгрешный лик.

Наверно, полно размышлять о грусти,

Ведь остановит она сердце не одно.

Лишь маска на лице. На сердце пусто.

Узнать бы то, что нам предрешено.

Под окнами тихо березы играют листвой.

Желтые листья кружАтся, летят над травой.

Грациозно и плавно парят облака в синеве.

Горизонт за горой долгожданный встречает рассвет.

Природа сменяет зеленый на желтый окрас.

Цвет огня, что вокруг, позолотою радует глаз.

На прощание птицы, взлетая, помашут крылом,

И зима все окрасит вокруг белоснежным дождем…

В поиске совершенства, наверно,

Не выбраться из паутины путей.

Каждый сделанный шаг вдруг окажется первым,

И не важно: замедлится, станет быстрей…

На развилке дорог, на пути к идеалу,

Ни к чему обоняние, зрение, слух.

Только сердце, как ветер, дорогу к причалу

Отыщет, рисуя в воде полукруг.

Рассуждая о том, что же есть «совершенно»,

Разрушить нельзя мозговой лабиринт.

Сначала что кажется первостепенным,

В итоге – лишь камень в стене пирамид…

Гуляя в раздумии в стенах своих мыслей,

От отчаяния только пинать потолок.

Идеал невозможен; лишь голые числа,

Зашедшим в тупик, преподносят урок.

Одинокою птицей, сидящей на крыше,

Ты поешь, не зная, кто тебя слышит.

Улыбаясь сквозь слезы, шепчешь строки из песни,