Екатерина Грайнман (Дворкина) - Если бы рыба могла говорить. Избранные стихотворения

На дне разрушенного замка,
В котором жили мы когда-то,
Навзрыд заплакала цыганка
О всех безвременных утратах.
На дне глубокого колодца,
На дне широкой колыбели,
В краю погубленного солнца,
У края сломанной постели,
Среди руин, среди голов,
Среди немыслимого горя,
Среди пустых ненужных слов
Вдруг оказались мы с тобою.
Ты эту дикую тоску,
Которая не снилась людям,
Пустил мне кровью по виску,
Но кто тебя за то осудит?
И этот каменный подвал —
Здесь я лучину не зажгу.
Меня ли ты всегда искал?
Прости, я больше не могу.

Пятнадцать дней до Холокоста.
Углём наполнилась земля.
Иди за мной – всё очень просто:
Сегодня – ты, а завтра – я.
Пятнадцать дней. Дана отсрочка.
Луна над грешной головой.
Зачем нам ждать? Поставим точку —
Умрём с закатом в час ночной.
Палач топор роняет звонко,
Смола течёт по волосам.
Палач, когда он был ребёнком,
Уже не верил чудесам.
Вот человек в монашьей рясе
Бредёт по призрачным мостам.
А эшафот – ведь он прекрасен —
Как соль по раненым устам.
И город – странный, бестелесный —
Меня дурным окутал сном.
Мне в жизни – тесно, в смерти – тесно:
Сметём обеих их огнём!
Вокруг – монахи и убийцы.
Всё без разбора. Все равны.
С деревьев падают синицы,
С небес глядит клочок луны.
На мостовых – рябой булыжник.
Все ноги – в кровь. Болит, болит!
Разбился насмерть пьяный лыжник.
И пастор, говорят, убит.
На людях – серые одежды,
Костёл гремит колоколами.
Ни сна, ни вдоха, ни надежды —
Топор летит над куполами.
Зловещее молчанье… Бездна!
Упасть в неё и замереть.
Ждать избавленья бесполезно —
Нам не подняться, не взлететь.
Палач и жертвы ходят рядом,
Меняясь иногда ролями.
Меня спасал ты просто взглядом,
А нынче – пропасть между нами.
Ко мне с реки летит ворона.
Здесь воздух душен, мерзок, глух!
Мы не услышим перезвона —
Костёл разрушен. Свет потух.
Сил нет. Тотальное безумие.
И ведь отсюда не уехать…
Давай дождёмся новолуния!
Давай сбежим! Ведь нет помехи…
Но воля скована и скошена,
Сломали волю, как тростник.
…И только тень на воду брошена —
Не спит ночами мой двойник.
Благослови меня распятием!
И освяти мой грешный путь.
Мне казнь твоя дороже платины —
Пронзи крестом немую грудь.
Где эшафот? Из-за тумана
Здесь ничего не разобрать.
Кровит разорванная рана —
Что ж, умирать так умирать.
Нога ступает по пустыне.
Но здесь же город! Что за бред?
Иль это сон? Но снов отныне
В песках сыпучих больше нет.
Я поднимаюсь вверх, на горы;
Где эшафот? Ну, подскажи!
Пойдём со мной. Оставим споры.
Казни костёр моей души!
Ты карты мне сдаёшь по новой —
И я проигрываю всё.
Меня спасал ты просто словом,
Но слово больше не спасёт.
С закатом день ныряет в вечность;
А за углом – осколки сна.
Да, я люблю бежать по встречным.
Я вот такая. Я одна.
А я люблю тебя! Ты слышишь?
Мне всё равно, что ты – другой.
Но ты и строчки не напишешь —
Я не нужна тебе такой.
Ты не серчай, не прогоняй,
Я не нарушу твой покой.
И как меня ни оживляй —
Меня сметёт твоей волной.
Тебя я называю Солнцем —
Тебя так мама нарекла.
Но солнце спряталось в колодце —
Мне в грудь ударила стрела.
Стрела в груди! Вот это чудо;
Я не ждала её сейчас.
Иди ко мне, родной Иуда,
Возьми свой нежный карандаш
И преврати меня в набросок.
Ненаречённая жена!
Я – тень, я – Бога отголосок,
Я у тебя теперь одна.
Наш бренный мир дрожит и жмурится,
Кусает, как собака, хвост.
Я не боюсь пойти на улицу:
Там – дым. Молчанье. Холокост.
Кровавый год, безумный год!
Взгляни наверх, на облака.
Но там я вижу эшафот —
Меня убьёт твоя рука.
Пятнадцать дней… Таких жестоких!..
Но их я прожила с тобой.
Мне не вернуть тех снов далёких —
Люблю тебя. Но ты – не мой.

Я говорила с тишиной,
А мне она не отвечала.
Кукушка била за стеной —
И одиночество звучало.
Отсчёт пошёл. И стрелки снова
Стучат по цифрам – тик и так.
Мне эта тишина знакома,
Ушла бы с ней… Да только как?
Я говорила с тишиной,
В ответ она не откликалась.
Сентябрь снова был со мной,
В окошко осень улыбалась.
Но тишина не может знать,
Как я дрожу, рисуя строчки.
Её оков не миновать,
Не вымолить себе отсрочки.
Я говорила с тишиной,
А мне она не отвечала.
Зима искрилась под луной,
А я сидела и молчала.
Паук в углу себе плетёт
Весь день тугую паутину.
Никто не вспомнит, не придёт,
Мне не отдаст и половину.
И в этой странной тишине
Любовь не выразишь словами…
Ты просто обернись ко мне —
Мои глаза расскажут сами.
Я – капля этой тишины,
Я звуков больше не хочу.
Мои молитвы не слышны,
И их не будет. Я молчу.
Я исчезаю с мониторов,
Я пропадаю без возврата,
Я обрываю телефоны…
Прости. Но я не виновата.
Я горло жгу прогорклым маслом,
Но боль меня не удивит.
Я жду всегда – и жду напрасно,
Но в сердце не ношу обид.
А я – распята на кресте,
И тишина не лечит ран.
Тревожно сердцу в пустоте,
Зубами клацает капкан.
Я говорила с тишиной,
А мне она не отвечала.
По пальцам тёк осенний зной,
И тишина во мне молчала.
Я отдавалась тишине
Так, будто утро не настанет, —
И луч, мелькнув в моём окне,
Не разбудив меня, растает.
Под сенью выжженной листвы
Я вспоминала свои годы —
И ленту чёрную вдовы,
И слабый огонёк свободы.
Да что теперь? Стучат часы.
Начать бы здесь опять с нуля…
Искрится капелька росы,
И солнцем залита земля.
И всё, что так болит внутри,
Я это вынесу одна.
Смотри, какой рассвет… Смотри!
Благословенна тишина.
Безотрицательная верность…
Но не сбываются мечты.
Прости меня за откровенность,
Прости за то, что сделал ты.
Безотрицательность не в моде,
Но – Бог бы с ней. Не всё ль равно?
Я до сих пор не на свободе,
Но я всё поняла. Давно.
Я горло жгу прогорклым маслом,
Но боль не породит протест.
Я много лет ждала напрасно,
И эта тщетность – тяжкий крест.
И все мои черновики
Сгорят в костре, что ты зажжёшь.
Все эти беды так легки,
Я всё снесу… Но ты не ждёшь.
Кричала я – вернись, постой!
А тишина в ответ смеялась.
Затишье, как перед войной…
Что впереди? Что мне осталось?
И мы – объяты тишиной,
Смотри, как тонко моё платье…
Коль устоишь передо мной —
Не устоишь перед проклятьем.
А хочешь, куклой, куклой стану!
Но ты не слышишь ничего…
Кипящий воск течёт на рану,
Боль – равнодушнее всего.
Но я тебя не отрицала…
И, продолжая быть с тобой,
Я на тебя похожей стала,
А ты любил меня другой.
Летит неделя за неделей,
Какой-то глупый быстрый бег…
А в город птицы прилетели —
И наконец-то выпал снег.
Но космос слишком многогранен.
Тот, кто смеётся невпопад,
Тот, кто смеётся, не был ранен —
Он тишине не будет рад.
И я хочу тебе сказать,
Что мне не страшно это горе,
Я не боюсь тебя терять —
Пожалуй, я хочу покоя.
Я говорила с тишиной,
А мне она не отвечала.
Я повернулась к ней спиной…
Слов больше нет. Я замолчала.