Вячеслав Губанов - Робкий Лев

И молча голову склонил.

«Чтоб знания восстановить,

Тебе придётся потрудиться…

На курсы, может быть, сходить…

Так что же, ты готов учиться?» -

Сказал Арапов. Целый год,

Романом дома проведённый,

Им не замечен был, и тот

Воскликнул, чудом возрождённый:

«Учиться я готов всегда!»

Теперь он счастлив бесконечно:

Страх, поражений череда —

Уходят в прошлое навечно!

Так стоит ли ему сейчас

Той слабости своей стыдиться?

Он принят, значит, в добрый час!

Пришла пора ему трудиться!

И он заранее простил

Привычку босса к панибратству:

Тот был так добр, что допустил

Его к работе… и к богатству.

Кем только он не побывал,

Всерьёз мечтая о богатстве!

Был бизнесменом, торговал,

А на пельменном производстве

Командовал участком он.

Потом настали перемены:

Оставив вкусные пельмени,

За производство макарон

Он взялся, не имея знаний.

Роман искал высоких званий,

И там директором он был…

Но только год руководил…

Арапов всё простил ему,

Не захотел чинить препоны!

Сказал лишь: «Только никому

Не говори про макароны!..

Ну, ладно, в цех сейчас пойдёшь —

На наше посмотреть хозяйство!» —

То, как он это произнёс,

Похоже было на зазнайство.

Арапов тут же трубку взял,

Жидкова в кабинет позвал,

И тот, спустя одно мгновенье,

Вошёл со стуком в помещенье.

6

То был серьёзный господин!

По взгляду судя, правил строгих,

А в волосах густых и чёрных

Заметно не было седин,

Хотя и вся его серьёзность,

И кустики его бровей

Мгновенно выдавали возраст:

Он явно старше, чем Борей.

«Семён Абрамович! Борея

Ты в цех, пожалуйста, своди:

Покажешь новые станки —

И возвращайтесь поскорее».

Они пошли. Покинув зданье,

Готовый выполнить заданье

Жидков внимательно взглянул,

Роману руку протянул:

«Итак, Вас проводить готов,

Но познакомимся поближе:

Семён Абрамович Жидков!

Вы здесь впервые, как я вижу?» —

«Роман Евгеньевич Борей!

Благодарю Вас за услугу», —

Ответил тот и без затей

Пожал протянутую руку.

Жидков, помедлив, продолжал,

И у почтеннейшего гида

Внезапно голос задрожал —

Вибрировала в нём обида:

«И я б такой услуге рад,

Но мне завод не показали,

Когда три месяца назад

Меня на должность принимали!

Я не был никому представлен,

О назначении приказ

Никто не видел. Я оставлен

Без попеченья. Всякий раз

Испытываю униженье,

Доказывая всем подряд:

Оформлен я как кандидат

В Техническое Управленье!

Ну, а технический директор

Меня, признаюсь, удивил!

Мне кажется, он странный вектор

Для дел моих установил:

При первой встрече заявил,

Что должен я всегда стараться,

Работать, не жалея сил, —

И все должны меня бояться!

Техническое Управленье —

Важнейший орган заводской,

И все должны терять покой,

Моё завидя появленье!» —

«Он так сказал?» – «Почти дословно». —

«Довольно странные слова,

И в них довольно хвастовства», —

Роман заметил. – «Безусловно!»

7

Но вот и цех. Вошли в ворота,

Пересекая длинный зал,

Что свежей чистотой блистал,

Они дошли до поворота,

Прошли вдоль ряда верстаков —

Туда, где в глубине участка

Стояло около десятка

Новейших фрезерных станков,

И все с программным управленьем.

О чудо! Двадцать первый век!

И это создал человек!

Роман смотрел с благоговеньем,

Как в чреве каждого станка,

Защитным кожухом закрыта,

Обильной смазкою полита,

Фреза в сто раз быстрей волчка

Вращалась, точно исполняя

Команды цифровых программ,

Где нужно, ровно миллиграмм

С детали бережно снимая.

А рядом на столе лежали

Уже готовые детали.

Уложенные в ровный ряд,

В лучах светильников блестят,

И чистота их обработки

Уже не требует доводки.

И тут же, на другом столе —

Фрез уникальных дефиле,

И каждая из них была

Таким же чудом от прогресса,

С большим достоинством ждала

Начала сложного процесса.

Неподалёку инженеры

Вели предметный разговор,

Затронувший такие сферы,

Как допуск, квалитет, зазор.

Процесс механообработки

Был им до тонкостей знаком,

Слова просты, движенья чётки,

В них всё дышало естеством.

Сдержать восторг и восхищенье

Роману было выше сил…

И вдруг неловкость и смущенье

Он против воли ощутил:

Ведь инженер по инструменту

Обязан лучше, чем «на пять»,

Режимы обработки знать…

Но он к другому контингенту,

К другим кругам принадлежал:

Он принимал цехов заявки,

Готовил ведомости, справки,

Договора акцептовал 22…

Короче, он снабженцем был —

В режимы вникнуть не старался,

Случайных знаний нахватался,

И то, что знал, уже забыл.

Роман, в сомненьях и тревоге,

Вновь очутился на дороге —

Туда, в тот самый кабинет,

Где предстояло дать ответ.

8

Но был Арапов не один:

За приставным столом понуро

Сидел дородный господин

С густой седою шевелюрой

И затемнёнными очками.

«Что скажете насчёт станков?

Готовы ли работать с нами?» —

Спросил Арапов. «Я… готов…

Станки понравились… Но я…

Ведь я снабженьем занимался,

И мне не хочется вранья…

Ну, в общем, я засомневался…»

Арапов вдруг повеселел:

«Проблемы эти разрешимы —

Узнаете станки, режимы,

Всё не спеша, по ходу дел!» —

«Меня устроит… Но скажите,

Мне очень хочется узнать:

А Вы, случайно, не грешите

Задержкой выдачи зарплат?» —

«Мы деньги платим р-р-регулярно! —

Босс произнёс высокопарно,

Во рту катая букву «р»

Почти «на аглицкий манер». —

Да вот Савчук Вам подтвердит:

Скажи, тебя не обижали?» —

«Семь тысяч, как и обещали», —

Уныло вынес свой вердикт,

О чём-то горестно вздыхая

И головы не поднимая

От стопки деловых бумаг,

Дородный господин в очках.

Роман ответил: «Я согласен!»

Он понял, что не так ужасен

Цех со станками, коль к нему

(И это видно по всему!)

Арапов очень расположен…

«Теперь, чтоб дело завершить,

Технический директор должен

Всё окончательно решить.

Идём к нему!» – Арапов встал

И вверх по лестнице огромной

С Романом без труда взбежал.

Они в директорской приёмной:

Массивный стол и секретарь —

До слёз знакомая картина.

Тому, кто этот инвентарь

Увидит, – ясно: здесь вершина

Всей пирамиды заводской,

Причина робости, волненья,

Сюда течёт поток людской

Из тех, кто жаждет возвышенья.

Два кабинета было здесь.

В одном – директор генеральный:

Солидно всё, но без чудес,

Неподалёку стол журнальный.

Технический директор – рядом.