Андрей Козырев - Вереск цветёт. Сад стихов

Ты всё познал, во всё проник,
Ты так же мал, как и велик,
И твой предсмертный хриплый крик
Поэзией сочтут.
Всё, что в душе твоей цвело,
Давно метелью замело,
Но где-то в мире есть тепло —
Там, где тебя не ждут.

Всё кончилось, – любовь, тоска, —
Но бьется жилка у виска,
А цель, как прежде, далека.
В дому твоём темно.
Открой окно, вдохни простор, —
Ты с небом начинаешь спор,
А на столе, судьбе в укор,
Не хлеб и не вино.

Что было, то навек прошло.
Зло и добро, добро и зло
Влекут то в холод, то в тепло,
И вечна их печать.
И ветром ночи дышит грудь,
Но ты всё ждёшь кого-нибудь,
Чтоб дверь пошире распахнуть
И вместе путь начать.

К себе ты строг. И вот – итог:
Теперь ты одинок, как Бог.
Но всё ж ты смог из вечных строк
Создать звучащий храм.
Но вдруг волненье стиснет грудь:
Твоей души коснулся чуть
Тот, кто последний вечный путь
Указывает нам.

Ночь… Морозы… Чёрные метели…
Пьяная, слепая высота…
За окном – шумят ветвями ели.
В старом доме – жар и теснота.

В старом доме жизни места мало.
Распахни окно – и снег в лицо!
Там, за два квартала, – гул вокзала,
Ночь, огни, трамвайное кольцо…

Небеса застелены, как фетром,
Собственной бездонной глубиной…
Под ногами вновь дрожит от ветра
Твердь земли, облитая луной.

Я иду, от яви в сон проснувшись,
По следам давно ушедших лет…
Фонари, как змеи, изогнувшись,
Смотрят узкими глазами вслед.

Изогнулся купол звёзд гигантский…
Это царство так знакомо нам:
Атаманский хутор. Храм Казанский.
Пушка, что глядит во тьме на храм.

Здесь от века всё, как в море, тихо…
Здесь не слышно голосов людей…
Где ты, счастье, где ты, Эвридика,
Горький свет живой души моей?

Там, где ты сейчас, поёт стихия,
Там, пронзая взорами эфир,
В чёрных небесах созвездье Змия
Смотрит на огромный, бурный мир.

И я слышу – где-то, в дальнем храме,
За слепым простором Иртыша,
За рекой, за ветром, за степями
Плачет бесприданница – душа.

Вежливая медленность маршруток
Злая неуклюжесть мерседесов
Страшная начитанность блондинок
Буйная фантазия старушек
Лёгкий поцелуй велосипеда
Сладострастье боли под лопаткой
Странная прическа рогоносца
Мягкость электрического стула
Честность государственной газеты

Бескорыстие свиньи-копилки
Аппетитность колбасы без мяса
Красота последних книг Донцовой
Виртуозность женщины-таксиста
Наглая застенчивость мигрантов
Вежливость мужчины с автоматом

Чуткая находчивость таможни
Скучная улыбчивость нудиста
Праздничный порядок на дорогах
Бешенство железной табуретки
Злобное предательство домкрата

Мудрое бесстрашье идиота
Сладкая наивность бюрократа
Громкое раскаянье садиста
Безупречность вкуса людоеда
Грация и шик Армагеддона

Блеск и нищета всего земного.

Я удивлялся в жизни много раз
Как у убийцы чисто пахнут руки
Он моет их под краном каждый час
Наверно от безделья или скуки

Он лжец он лицемэр почти святой
Его уста невинны как и взоры
От них вовсю воняет чистотой
Сквозь телевизоры и мониторы

Друзья мои ужасен наш союз
Союз народов армий и сословий
От выдуманных ангелов и муз
На мостовой следы реальной крови

В дождинках небо мнётся на траве
За выдуманных ангелов в ответе
От ливня искры мокнут в голове
Я разбиваюсь как плевок об ветер

Поют шансон последние гроши
И не на кого в мире положиться
Людей полно но нету ни души
Среди полусмертей и полужизней

Пусть я один но я не одинок
Мой дождь привык со мною куролесить
Мой зонтик проживет ещё годок
А головы мне хватит лет на десять

Пиши строчи чего-то сочиняй
Потом порви потом башкой об стенку
За это всё ты повидаешь рай
Он розовый как девичья коленка

Никто живым не выйдет из огня
Но говорят же верят люди слепо
Что кто-то где-то прыгнул из окна
И взмыл в рассвет пробив башкою небо

Безумец не сойдёт вовек с ума
Так что же я писал стихи напрасно
И ночь черна как чернота сама
И на земле так жутко и прекрасно

Всё в мире – отпечаток рук Творца.
Всё в мире – из одной и той же глины.
Весь мир – Лицо.
Но нет на нём лица.
Но где, скажите, мне найти причину

Тому, что не едино мыслим мы,
Что, говоря, слова мы разделяем,
Что с разных точек зренья видим мир
И разное основой в нём считаем?

Стоим мы с двух сторон одной двери
И на себя дверь с равной силой тянем.
Не сдавшись, мы её не отворим
И не поймем ни данности, ни тайны.

Но мы – магнит, что держит целый мир
С оврагами, горами, облаками,
Где для людей в пути ориентир —
Полярная звезда,
а полюса – мы сами.

Нам не дано ни созидать, ни строить.
Нам не дано творить и порождать.
Не нужно зря нам небо беспокоить —
Не продаётся Божья благодать.

Один Господь творить имеет право.
Нам не постичь Его великих дел.
Но всё ж в руках Творца, покрытых славой,
Быть глиною – блаженнейший удел.

В руках Творца душа меняет лики
В игре жестокой, тяжкой, но великой,
Где каждому своя даётся роль.

Покорная всецело Божьей воле,
Душа страдает от безмерной боли,
И творчеством зовётся эта боль.

…И творчеством зовётся эта боль.
Душа страдает от безмерной боли,
Покорная всецело Божьей воле,
Где каждому своя даётся роль.

В игре жестокой, тяжкой, но великой,
В руках Творца душа меняет лики.
Быть глиною – блаженнейший удел.
Но всё ж в руках Творца, покрытых славой,
Нам не постичь Его великих дел.
Один Господь творить имеет право.

Не продаётся Божья благодать.
Не нужно нам зря небо беспокоить —
Нам не дано творить и порождать,
Нам не дано ни созидать, ни строить.