Алексей Лисовой - Маленький Томик Стихов

И вот там за стеной словно пленная чья-то душа,
Она рвалась наружу, стуча кулаками в стену.
И разбили вдруг вы – разошлись над ней облака.
Она любит лишь вас так же сильно, как веру свою.

Вы помчитесь, взяв за руки, с ней за горизонт,
Ваша жизнь – это жизнь одного, но она на двоих
И детей, что однажды даст вам бог
От тепла вашей светлой и чистой любви!!

Я обниму себя двумя руками
То ли от боли, то ли от холода,
И вверх взойду, взлетев над облаками.
Не от стыда ли? Нет, от голода…

Я так скучал, привет, а там мне места нет
Ни в одиночестве, ни в хорном пении.
Позволь теперь навек остаться здесь.
Я буду хуже жить, чем ночи пленного.
Но лишь с тобой в огонь, камень подточенный
Пусть ляжет в темно-дно раз ты захочешь, и
Меня пусти за ним, кнут к шее вязанный,
Я буду преданный, я буду сказанный.

Ты лишь мне дай испить твои познания,
Я ими буду жить день от свидания,
Мне хватит два стиха, одной лишь повести.
Я рад был встрече той, мой друг бессовестный…

Как много создано стихов,
А мы все пишем, нам все мало,
И подбираем сотни слов,
Которых в жизни не хватало.

А иногда всего лишь взгляд,
Руки, достаточно порою
Любимых – в памяти хранят.
А не любимых и не скрою.

Я помню парк, фонтан, аллею,
Твои прекрасные глаза,
Грозу и то, как я робею,
Тебя дотронувшись едва.

Стихи, мой томик и улыбку,
Те слезы сладкие твои,
Прикосновения и попытку
Сказать признание в любви,

Забытый остров удивлений,
Мечты и мысли наконец.
Я помню тысячу мгновений,
Тот сон, как вел вас под венец…

А небо, звезды, вечер, свечи
Мне не забыть уж никогда.
Как жаль что жить вы бесконечно
Смогли лишь в памяти моей всегда.

Мы снова, как и в каждый раз,
Чуть не поняли друг друга,
И, пропуская миллионы фраз,
Ты другом назвала меня, подруга.

Не ожидая этого никак,
Стук в сердце участился вдвое,
И понял я, взгляд милых глаз,
Оставить вас пора в покое.

Я уходил с глазами в пол,
Тот парк, менты, театр и кулисы.
Остановился там лишь, где цветы
Так ярко продавались для моей актрисы.

Прохладный взгляд тех роз нас спас,
В очередном дыхание слив нам губы,
Спасибо тысячи и миллионы раз
Тем, кто для нас их часто губит.

Моя молодость – моё богатство.
Прожитый минимум участия в миру.
К чему душа лежит – там нужно мне стараться.
Что нужно мне, то обязательно возьму!

Пусть я давно людьми забыт.
Меня узнать не каждый сможет,
И слог мой прост и знаменит,
В терпении только совесть гложет.

А вдруг узнают и поймут,
Простят ли за мое молчание?
Скорей, убьют и предадут,
Назначив для меня свидание.

Но я пойму, я высший суд
Прошел не раз, мне что же стоит
Душой уйти, как вам сейчас,
Пройти ваш путь, уснуть в покое.

Проснуться лет так через сто,
Узреть, вокруг как мир прекрасен,
Вдохнуть полей тот легкий звук
Да написать стихов и басен.

Пройтись под яркою луной,
Хлебнуть весь воздух без остатка,
Обнять плечо своей рукой
И знать, что будет все в порядке.
Я под куполом неба, дотянувшись до звезд,
Был не раз, но мне не были рады.
Я поверил в себя, представляешь, пришлось,
Пусть не в бога, но все же хотя бы…

И я в бешеный ритм струн все пальцы бросал.
Мне из зала доносятся звуки:
– Лучше б нашу дворовую песню сыграл,
А то так и помрем ведь со скуки!

Я на дерзость отвечу, гляжу, быть беде.
Я советский ведь парень, не гордый.
Я сыграл ему марш на последней струне —
Наш отечественный! Наш народный!

Сияет радостный рассвет.
Еще морозно, солнце только греет.
Тебя уж рядом больше нет,
Но на душе не холодеет.

Я вспоминаю каждый год
Твои стихи, тепло объятий,
И не могу наоборот,
Подумать,
Что вы уже приятель.

Я не могу забыть тебя,
Душа как исповедь – читает мне рассказы,
Я помню вас, «приятель», были вы дитя,
Улыбкой ангела мне напоминали с каждым разом,

Но я для вас теперь как тот изгой,
И борода мне в этом лишь подруга,
Как жаль, что вдруг ушла любовь,
Теперь я друг, а вы – моя подруга…

Увы, расходятся пути,
И мы, увы, не в точке зеро
Я был находчив, но, прости,
Другая ходит рядом, слева…

Кому мешало то, что не мешало лет пятьдесят,
Как минимум десяток поколений,
Срубили – так они хотят —
Дерево, убили без сомнений.

Его и ограждения не спасли,
Был четкий дан приказ однажды.
Теперь опилки на земле лежат.
А прошлым летом я спасал его от жажды…

Те люди, что здесь когда-то играли,
Давно уж не с нами, давно не со мной,
Вы так же, как я, их каждого знали,
Держали их знамя над головой.

Глаза их горели, каждый болельщик,
Каждый игрок был настолько горяч,
Как жаль, сохранить мы их не сумели,
Когда отправлялись в последний свой матч…

Река разделила на труд и на знамя,
На память и веру, черту меж времен,
Но мы не забудем команды прощальный,
Финальный, предсмертный, последний сезон…

Серым днём, по невысохшей конной дороге,
По разбитой подковами трассе в грязи
Шел уставший, больной я, промокшие ноги
С работы домой все несли и несли…

Не могу ни кричать, я ни плакать,
Мне бы лишь бы в тепло до кровати, упасть,
Сзади псина-дворняга мне под ноги лает,
Не могу я сказать, чтоб закрыл свою пасть…

Вся дорога тупа и бездельна,
Позади все дома и дома…
Пролетают года, серой жизни недели
Так идут, как и я шел тогда…

Да, вы правы, все вмиг изменилось,
Как-то справа иль слева открылась мне дверь,
И как будто театр, как будто приснилось:
Выходит судья глупой жизни моей…

«Ну где же кортеж? Не видели? Кстати,
Когда, говорили, приедет палач?» —
А рядом с ним совесть, вся в белом халате.
«Терпи, все закончится скоро, не плачь!» —