Наталья Патрацкая - Стихи. Том 4. Время написания 2001-2002

Лучший фильм любых времен
Не для нервных, слабых жен.
Гобелен лежит уютно,
Жутким розам часто трудно.

И тому кому пишу,
Я об этом не скажу,
А иначе будет плохо,
Над стихами будет охать.

То да се, да то вот так,
Осуждать любой мастак.
Марево, тепло и сухо,
Я пишу, я не старуха.

Ах, какой роман пропал,
Только стих он выжимал.
Напишу теперь другому,
Не тому, а мухомору.

Туфли несколько бледнея,
Робко подошли к дверям.
Гостья женщина, не фея,
Что сегодня ей терять?

Вот и ручка приоткрыла

Дверь в заветное крыло.

Вырастают счастья крылья.

Двое в комнате. И лоб
Должен думать о задание:
Курсовой проект. Что там?
Из задания свиданье
Получилось, и следам

Предстояло развернуться,

Сбросить туфли невзначай.

Он обнял. Он повернулся.

На столе остынет чай.
Вот и все. Они забылись.
В очень нежной тишине,
Среди радости и быта,
И летели как во сне.

Где задание? Проблемы?

Все забыто. Кто они?

На столе, у чая схемы.

Но они? Они одни.
Были туфли, некий полдень,
Брючный, красочный костюм.
Вседозволенность, нет, полно.
Это страстность первых дюн.

Сжимаются мышцы от грустных мелодий,
Сжимается что-то в душе от тоски,
А все потому, что вся жизнь из пародий,
И что-то противно стучится в виски.

А то холодильник клокочет угрюмо,
Компрессор устал и ему невдомек,
Зачем надо бегать по внутренним трюмам,
Лет 20 – работал, а этот год нет.

Устал холодильник, трясется противно,
Грохочет, щекочет, но холод идет.
И шум отдается во мне песней дивной,
Что больше не хочет он делать свой лед.

Купили другой. Его мне подарили,
Он очень большой, в нем застыла вода,
Но ручку его через день уж отбили,
Такая случилась вдруг с ним ерунда.

В нем камеры две, есть мороз или холод,
Конечно, спасибо, с таким хорошо,
А ручку совсем оторвали, стал молод.
Так что мне сказать. Он стал гладким еще.

Радуга зари на облаках
Продвигает прочь смятение ночи,
Разбивает сон видений в прах,
Унося то ль музыку, то ль порчу.

Утро раздвигает облака,
Занавес театра и подмостков,
Где сигналы в виде сквозняка,
Завывая, ставили на мостик.

Но метания ночи – позади.
Усмирили шумную машину.
Сон под звуки нервно уходил,
Заставляя вздрагивать и шею.

Уши. Вата. Снова этот вой.
Или переливы стройных звуков.
Кто – то бесконечно умный, свой,
Заложил в сигналы звуки – буквы.

Кожа в солнечных лучах
раскалилась, стала красной.
Окуну ее я в воду,
проплыву в ней, охлаждая.

А потом опять песок,
кожа высохнет как маска.
Снова в воду, вновь на сушу,
кожа стянута, блистая.

Воду просит организм,
подбодрить бы кожу надо,
А душа, что в ней витает,
то сникает, то вздыхает.

Оглушает солнца яркость,
водный и песочный ритм.
Легкость в коже нарастает,
словно крыльями махает.

Сияет белый воротник,
Он с небольшой каймой.
Как белый к алому привык…
Сказал, что стиль сей мой.

Глаза с прозрачной бирюзой,
Судьбой отмеченной,
А брови: молния с грозой,
Характер – женщины.

Еще что? Губ простой излом,
Грустнее некуда,
Они встречаются со злом,
А молвить некому.

И нос как нос слегка похож,
Ноздря с ноздрей идет,
Он рисовал не первый год,
Как будто мазал йод.

А волос, волос! Как кошма!
Как будто бы парик.
Художник Бог, художник Маг,
Хотя давно старик.

Момент инерции исчез,
Душа упала, раздвоилась,
Из тьмы возник какой-то крест,
И поднялся над тиной ила.

Взошла заря, разогнала
Всю эту дикую картину.
Она одна, она мала,
И день настал, где солнце дену?

Оно светило из-за туч,
Оно вонзалось во все окна,
Оно не знало диких круч,
Оно всегда на крышах доков.

А где-то к вечеру луна
Упала светом с полным ликом
На потемневшие луга,
Где тени трав качались дико.

И сон окутал как туман,
И темнота, и грусть манили
В еще один ночной обман,
Вдруг лампа, вздрогнув, засветила.

Раскрылись губы в поцелуе,
Вдохнули воздуха глоток,
Сознание пело: «Я ликую!»
Рот для зубов похож на док.

И вновь виденье пред глазами:
Приятный образ, сильный лик,
Его внимание с чудесами,
Он так могуч. Чудесный миг.

Его весь стан в немом поклоне,
Ревнивый взгляд: «А с кем же Вы?»
С полуулыбкою салонной.

И вот, когда я засыпала,
Все это всплыло в голове,
А рот вздохнул, а я пропала.

Когда очень сильный, флюидный мужчина,
Почтил своим дерзким, таинственным взглядом,
Он чувства все ваши как спичкою чиркнул,
Иль это два поезда, и буфер лязгнул.

Уйти он него, не уйти, не пытайтесь,
Найдут его мысли, настигнут сердечко.
А в вашей душе лишь появится тайна:
Нашелся хозяин, на сердце – уздечка.

Он будет преследовать денно и ночью,
Без встреч, без свиданий, давя расстояния.
Он вас полюбил, полюбил взглядом прочно.
Сильнейшее чувство без чувств подаяния

Любовь или ненависть даже заочно,
Находят флюидами слов или мыслей.
А взгляд – это выстрел на чувства сверхточный.
Флюидный мужчина, он весь точно в мыле,

Пройдет все преграды. Найдет, если надо.
Обнимет, обманет, приманит, заманит,
Потом он пошлет вас куда-нибудь на фиг.
Флюидный мужчина – он тот, каких мало.

Десять месяцев любви,
но без любви.
Десять месяцев копилось вожделение.
Ситуация: не хочешь, не люби?
Возникала и взаимность и пленение.

Привыкание, восхищение,
первый пыл,
И касания. Поцелуи длились сочно.
Он один! Он Мир! Он солнце! Он не пыль!
Но не знала она радости от ночки.