Юрий Шкапов - За полями, за лесами, или конец Конька-Горбунка. Сказка

Но уж солнце выше, выше,
сняло пятна все на крышах, —
сон развеялся как дым.
И тревожит люд забота,
как поспеть бы на работу…
Блещут стёклами витрины,
зазывая на смотрины.
Буквы вывесок аршинны,
шум, движенье, визг машинный.
Всё снуёт, спешит, торопит
как в Америке–Европе, —
знал такое по кино,
вот и здесь заведено.
Не спешить – удел немногих,
большинство ж – смотри под ноги,
неба высь лови на луже,
(правда, лужи здесь похуже).

Ну а вот и институт.
Тут экзамен? – Будто, тут.
Зданье с виду что коробка.
Внутрь вошёл Никита робко.
У дверей по коридору
Люду–ду! Шёпотом все споры,
о проблемах мать–ученья;
всё – кому дать предпочтенье:
трудолюбьем наделённым,
иль способным дать "зелёный".
И решив поставить точку, —
(брать, так – гениев–врассрочку!) —
липнут к окнам, словно птицы,
в книгу нос, долбят страницы,
раздувают уголёчек:
ох, ещё б один денёчек!

Сердце тук–тук, так тревожно.
Дверь открыл. "Войдите. Можно."
Взял билет, присел за парту…
Вот тебе и в руки карты:
на, владей своей судьбой.
Только… в чём–то сразу сбой.
Что–то будто туговато,
пот на лбу, и ноги – вата.
Чувство, будто ждёшь укола.
То–то! Здесь тебе не школа.
А ещё всё шамкал дед:
"Прямо дуй в ниверситет!…"

Кой–как справился с волненьем.
Взял "четвёрку" сочиненьем.
Как–то будут остальные?
Сдали нервы, не стальные.
Остальные хуже, хуже.
Дверь в ученье уже, уже, —
(дальше в лес, и – больше дров…
Наломал.)
Бывай здоров!

Школа, вуз, аспирантура -
пожелать бы всем удач!
Деревенская натура,
деревенская культура
не дают нестись так вскачь.
И напрасны сожаленья
много лет потом спустя,
мол, подвёл тогда в ученьи
на экзаменах пустяк.
Может быть, потом когда–то,
доживём мы или нет,
будет в званьи кандидатов
ребятня в шестнадцать лет.
Всё возможно, вряд ли скоро.
Впрочем, что о том гадать, —
наше дело – кратко, споро
про парнишку всё подать.
Словно бусинки на нитку,
так в строку, что про Никитку.

Ну, так как дела Никиты?
Ходит, что щенок побитый,
(нынче это уж не в моде).
Виноват, глаза отводит.
Повилять бы, нет хвоста.
Голова совсем пуста.
Вид – пришиблен, весь пригнут
словно впряженный в хомут.
Ни еда, ни сон за сутки.
Что ж, домой?
Ну, нет уж, дудки!
Надо как–то перебиться,
а потом уж как–нибудь…

На завод пошёл проситься.
(Многих в наше время путь!)

На деревне б охи, ахи,
что, да как, да почему?…
Бабки, тётки, няньки, свахи, —
хоть на шею бечеву.
Ну а тут усталый дядька
показал рукой: присядь–ка.
Молча пристально взглянул,
пропуск–листик протянул,
пожелал добра–удачи…

Что же, путь рабочий – начат?

Как забавную игрушку,
в проходной крутнул вертушку.
Двор, что площадь, вот и цех.
На воротах крупно: "М Е Х".
Что–то вроде темновато,
низковато, душновато.
Ветерок бы хоть подул.
Пахнет… а-а, машинным маслом!
Пол плитой чугунной застлан,
(вот в деревню б, на дорогу!)
И людей не очень много,
каждый занят своим делом,
не отходят от станков.
Видно, тут закон таков.
Ну а… этот, в чистом, в белом,
с карандашиком и мелом
ходит у Доски Почёта, —
что, и это здесь – работа?
(Чепуха!…)
Так где же мастер?
Вроде, вон бежит он.
"Здрассьте!…"
Три минуты разговору.
"Оформляйся, выходи.
А сейчас – валяй в контору…"

Как–то будет впереди?

Оформляйся! Как всё просто:
выбрал сам х/б по росту,
в руки – мыло, рукавицы…
Нет, так всё же не годится,
надо честно объясниться,
что, мол, временно в завод,
ну, с полгода, ну – на год.
Объяснить…

В отделе кадров,
вся витая как параграф,
за барьерчиком девица.
Ух, длиннющие ресницы!
"Я…" – входя, он начал сразу.
"Вы оформлены приказом."
"Я хочу…"
"Один момент:
вот возьмите документ.
Та–ак. Оформите прописку.
Завтра утром – на приписку.
Это справка медицины:
вам сначала "на вакцину",
ну, потом там – зренье, слух.
На рентген успеть до двух…"
"Хорошо. Но я ж…"
"Постой–ка, —
в общежитие вот, койка.
По тэ/бэ на инструктаж,
с двух до трёх, второй этаж.
(Во даёт! – Какой этаж?)
Расписанье тех/учёбы…
(Тут учиться? – Это чтобы…)
… культпоход в кино и в ТЮЗ.
Комсомол и профсоюз -
тут, направо сразу дверь.
Да, забыла: вы теперь -
Единица Государства!… —
Что, вам плохо? Дать лекарства?"

Детства, юности пора!
Всё для нас тогда игра:
ешь да спи, да бегай вволю.
В лес, на речку… (мимо Поля,
мимо Дела ноги носят!)
Поиграться – "в школу" просят,
тянут, тянут как бычка,
ну разок дадут тычка.
Поиграть – помочь по дому:
повкуснее взять батоны,
ну ещё там что послаще,
да побольше, да почаще.
А потом в руках "игрушки" -
мамы, бабушки–старушки.
На экзаменах играют -
вольной тему выбирают:
"Дядя Стёпа мне примером,
буду милиционером!"
Что ж, свободная ведь тема.
Ну а тут, изволь, С и с т е м а:
делать так–то, делать то–то,
называется – Р а б о т а!

"Та–ак, – сказал себе Никита, —
где собака–то зарыта", —
вспомнил деда приговорку.
Что ж, захлопни страхов створку
да уйми дрожанье ног.
Где, который твой станок?
Мастер буркнул: "Вот, токарный.
Подожди…" – Исчез из глаз.
Что, уж кончился показ?
М-да, станочек не шикарный,
и хозяин он станка
в званьи му–ученика…

"… Хм, вид пощипанного гуся!
Здравствуй, парень. – Тётя Дуся."
Перед ним, усмешно глядя,
встала… тётя, а не дядя.
Крепко сбита, как отлита.
Поморгал. "А я – Никита."
"… Не хватало мне заботы -
вот тебя препоручили.
Как ты думаешь работать:
на кино ли, на харчи ли?
Ладно, вот он, револьверный.
Будет друг тебе он верный,
если ты к нему с душой.
Ну а так… – прок небольшой.
В общем, этот механизм
строит базу в коммунизм.
"Ясно?"
"Ясно."
"Ну и ладно.
Я сама к работе жадна,
и мне некогда с тобой,
тут у нас за планы бой.
А тебе вот в руки ветошь. —
В рукавичках? – Что ты, лето ж!
Так протри, чтоб был игрушка.
Убери вокруг всю стружку.
Дела тут часа на три.
Ну, валяй, коль нет вопросов.
Да!… – Ты нос–то – подотри!"
Машинально тряпку к носу…
Тётя Дуся вся хохочет:
"Во–от, теперь ты – наш, рабочий…"

Полетели дни, недели,
по погоде стал им счёт.
Осень листьями метелит,
отдаётся дрожью в теле.
Мысли вдаль, как птиц, влечёт.
Жар морозца грудь вбирает,
чуть дохни – клубит парок.
Молодая кровь играет,
до утра не замирает
скор–девичий говорок.
Вся природа – ожиданье.
Так невеста ждёт наряд…
Той поре – ты отдал дань ей?
Пил морозное свиданье,
миг, когда глаза искрят?