Вадим Ферзь - За пределами вселенной. Поэмы

Степан всё быстро забывает,
А по субботам из села
Он ездит в город в бар, гуляет;
(Час к городу идти) пилась
Там водка. А как уезжала
Мать, управлял хозяйством он:
Кормил курей; лез с кожи вон;
И на столе уже лежала
Картошка сваренная. Пять
Паласов выбьет, пол помоет;
Забор поставит, душ достроит,
Пойдёт собакам есть давать.

C сестрой и с братьями своими
Он не общался много лет.
Язык никак он общий с ними
Не мог давно найти, ведь нет
У матери его дороже
Их; Приезжали только к ней
За сумками, и вовсе ей
Не помогали! Злоба гложет
Степана, как собака кость!
За что попал Степан в немилость
Кристины? Это ль справедливость?
В душе обида – словно гвоздь!

И много травм нанёс Степану
Футбол. Играть он перестал.
Но чтобы денежки в кармане
Водились – он работать стал
Сантехником – жизнь научила…
Его всё упрекала мать,
Что должен Стёпа получать
Их больше. И терпеть нет силы
Ему её. Как он устал
От этого! Но он недолго
Работал, ведь болели ноги…
Он нетрудоспособным стал.

Есть город N.В нём проживает
Одна семейка… кое-как…
Мать алименты получает;
Растут два сына, словно мак,
Среди большого биоцикла,
Всё в жизни выдержат они.
Бед много падало на них;
Они от лучшего отвыкли.
Один – Сергей; другой – Андрей;
Сергей уже совсем стал взрослым,
Он не был наглым, не был пошлым;
Андрей – хитрее и наглей.

Он меньших лет был… Хулиганил…
Футбол ему всё заменил.
Он был не самых честных правил,
И в школе «двоечником» был.
И мать их развелась с тем мужем
Затем, что избивал её.
Теперь живут они втроём.
И рок послал ей мужа хуже —
Нашла другого вот она
И с ним жила четыре года,
Еще и с половиной, вроде,
Но вам, зачем всё это знать??

Ей нужен муж, но не такой же
Алкаш пропитый, что его
Узнать и трезвым невозможно:
Лицо опухло у него.
Он забулдыга натуральный;
Он нервы все ей истрепал.
Из дома всё таскать он стал —
И пропивал всё колоссально.
Вот разошлась она и с ним —
И больше, больше не страдает.
Она же детям не желает
Плохого. Хорошо жить им.

Сердца их стали веселее,
В их доме – божья благодать,
Их солнце ласковое греет…
Они забыли унывать.
Хоть денег мало получала,
Но все, же не делиться с ним
Куском последним. Вобщем, им
Без забулдыги лучше стало.
Но матери был нужен муж,
Ведь трудно ей достать без мужа
На хлеб. Им работящий нужен
Мужик, а не ленивый плющ.

Была мать личиком смазлива,
Еще румяна и стройна,
Хоть было ей лет тридцать. В диво
Вы не впадайте, ведь она
Пораньше выскочила замуж,
Детишек рано родила,
Еще во цвете лет была.
И вот с детьми возиться маме
Пришлось, хоть в юности могла
Еще гулять с парнями смело.
Она об этом не жалела.
Дай бог одних ей только благ!

Сергею ночью сон приснился:
Как очутился он в лесу.
Закат сквозь сосны всё искрился,
Чертил на небе полосу.
Вдруг потемнел лес и сгустился;
Услышал крики мой Сергей —
И стало колотить сильней
Сердечко, как у малой птицы.
Он вышел на тропинку… Вид
Небес бордовых потрясает!
Его иллюзия живая!
Сергей вдаль пристально глядит.

Глазам своим не доверяет:
В лесу какое-то село!!!
Ушла в туман тропа кривая,
И сосны прянули смолой;
Стоит изба на курьих ножках,
И смело он в неё вошел —
И изумился: стулья, стол,
Постель в избе его, дорожки,
А за столом сидит и мать
И книгу толстую листает.
И на него свой взгляд бросает;
Она Сергея стала звать.

Сначала он боялся близко
К ней подойти. Как столб стоял,
Как будто много выпил виски.
Что ей ответить он не знал.
Вдруг подлетает, словно птица,
И в книгу толстую глядит,
Но странный был и книги вид:
Там только чистые страницы,
Нет ни картинок, нет ни букв;
А мать играет лишь глазами,
Как будто мини-зеркалами:
«Ты слышишь, сын, печальный звук?»

– Нет. – «Только я звук этот слышу,
И слышу жалкую мольбу;
В лесу здесь всё обильем дышит.
Не прочитать и мне судьбу.
Но сердце мне не изменяет,
Оно и чует что-то». – Что? —
«Не знаю! Выясню потом.
И я от этого страдаю.
Вот книга эта – есть судьба,
Но ты её не прочитаешь.

Судьбы ответ и ты не знаешь,
Видений нет и у тебя.

Я вот узнать еще желаю:
Что принесёт нам этот год?
И нет моим вопросам края!
Он, может, мне и принесёт
Ответ. О, как же он мне нужен!
Я мужа третьего найти
Хочу. Ведь понимаешь ты,
Что лучше жить нам будет с мужем…»
Вдруг сильно треснуло в трубе,
И дом покрылся весь туманом,
И показалось в нём всё странным,
Сергей не верил сам себе!

Терновник вырос в доме. Тени
Сгустились. Бедный мой Сергей
Весь поцарапался мгновенно;
И стало в комнате темней,
А мать его в тумане скрылась,
И сразу стало всё другим,
Другие стены. И сквозь дым
Серёжа видит: дверь открылась.
Вдруг появился силуэт
Широкоплечего мужчины.
Серёжа испугался сильно,
Хотел кричать, но силы нет.

Бежит он в шоке. Вдруг сквозь дымку
Какую-то увидел дверь;
Бежит стремительно и пылко,
Как будто гнался за ним зверь.
Он дверь толкнул – и убегает,
А этот человек идёт
За ним быстрей, не отстаёт;
Сергей уже изнемогает,
И вот упал в тени ветвей,
А тот и подбежал к Сергею,
Надел ему петлю на шею…
…И тут проснулся мой Сергей.

Проснулся он – и всё пропало…
Он сонно посмотрел в окно:
Там солнце в пелене вставало,
Шатёр небес горел давно;
Плыл пар над городом душистый;
Рисуются сквозь мглу дома,
Мосты, верх дальнего холма
Неровной полосой искристой.
И песнь весны хор птиц поёт.
Трезвонят громко колокольни.
(Ведь Пасха наступает.) Сонник
Никак Сергей свой не найдёт.

Сергей вновь стал искать свой сонник.
Нашел, слова в нём отыскал:
«Дом», «запад», «лес», «тропа»,
«терновник».
Но сонник сна не разгадал…
Уже и солнышко катилось
Высоко в синеве небес,
Сиял вдали церковный крест,
И речка дальняя искрилась.
И куличей все напекли,
Но надо освятить их в церкви.
Вот солнца и лучи померкли —
И люди в церковь все пошли.

Туман сгустился над рекою,
Бегут по небу облака,
Освещены они луною,
И дует ветерок слегка.
Решил Сергей остаться дома;
Он грустный у окна сидел,
На стенке силуэт чернел
Его. Он из второго тома
Стихи Некрасова читал
Внимательно. Под небесами
Летел Сергей с его стихами…
А брат его – Андрюха – спал.

Рыдали совы в отдаленье,
А из волнистой пелены
Глядел на тёмные селенья
Волшебный мглистый диск луны.
И мать Андрея и Сергея
(Валерией я буду звать)
Кулич решила тоже взять,
C подругами, духами вея,
Отправилась вот освятить
Кулич и яйца в праздник Пасхи,
Вот ночи изменились краски,
И города менялся вид.