Максим Пешкин - Книга заклинаний

истукан острова Пасхи,
садись мне на плечо
и раздели со мной молчание
и растолкуй мой трёхсекундный сон,
в котором я бог знает сколько лет
блуждаю по заснеженной пустыне

неуловимый ангел детства,
верни меня туда,
где звёзды кормят молоком
и никогда не падают те звёзды

ем чёрный хлеб ночи
с вареньем лунного света,
ворчи, желудок,
голодом семи поколений

о дух глубин
рукой твоей я достаю до дна
его там нахожу и открывают грудь его —
жемчужное скрывается там сердце
что делать дальше с ним —
не знаю

дитя одиноких глубин
с глазами ясными, как мысли ночью,
врывайся ветрами в мой дом,
в мой сад из мрамора,
в мою обитель —
там для тебя журчит ручей из снов,
ложится там к твоим ногам
всё время, что считается моим

поток жизни послушен мне,
поток неистовый и беспощадный —
и он смывает моего врага
со стен пещеры бога-одиночки,
и враг мой обзаводится друзьями,
которые уже не говорят

укрощённое солнце,
что лает в спину горбатой ночи,
веди меня по следу той,
что исчезает в густоте тумана
в лесах, которые не замолкают ни на миг,
в рассвете дня, который я не помню

бог электрической долины,
огонь погасший разожги,
пусть греет тени в костяной пещере

стрела, украденная из колчана
бога-одиночки,
пройди сквозь плоть и кость,
пронзи сомнения и веру
и расскажи мне, что увидишь там,
куда не доберутся взгляды

избавь меня от всех вокруг —
они напоминают мне
о существе, которое во мне живёт,
о существе, которым я являюсь,
напоминают о смоле,
которая кипит в груди

заключаю тебя в лампу одиночества —
джинном, который не исполнит
ничьих желаний,
джинном, которому никто
не загадает желания

солнечные руки лампу трут,
в той лампе – джинн рассвета,
услышь мои желания, ленивый джинн,
и покажи мне мир, который дышит,
и покажи мне мир, в котором
пути мои свободны и чисты,
и покажи мне мир, укрытый в шёлковой тени
смеющихся над юностью деревьев,
меня оставь ты там
и можешь быть свободен

я бросил детей своих в том мире,
где днём восходят огненные луны
я бросил детей своих в том мире,
где красный туман кусает ноги
я бросил детей своих в том мире,
где духи угрюмые твердят
о завершении времён
я бросил детей своих в листве садов висячих,
цветут они лишь при луне
я бросил детей своих в мире,
где эхо гуляет

пробейся, молчание, из-под земли,
воздвигни купол,
в который не проникнет глупый звук,
пролейся, тишина, дождём,
рассыпься снегом,
пусть не растает он,
пока я не вернусь обратно,
пусть не растает он,
пока молчу я сам с собой

ручей, чьему журчанию я доверяю,
ручей, что создаёт
лишь мне понятные слова,
избавься ото льда, в движение приди,
и пусть гордятся реки,
которым воду талую несёшь

окружаю тебя тысячей кукол,
и ты заговоришь чужими голосами,
молчанием чужим ты замолчишь,
ты будешь жив в чужих глазах,
в своих же – будешь мёртвым,
своими же глазами не рассмотришь
себя

расходится земная твердь,
и слышно как томятся недра,
почувствуй, брат ослепший мой,
ведь это ритм пылающей тоски,
почувствуй трещины, плетущиеся паутиной

драконы на моих запястьях,
я кровью вскармливаю вас,
в меня растите, прорастайте,
вы станете моим доспехом,
храните плоть и кровь того,
кто вас от голода избавил

дарую тебе три тысячи жизней
и в каждой из них проклинаю тебя,
мой призрак ходит за тобою по пятам,
и будет это продолжаться
три тысячи твоих существований;
в последние мгновения твои
он ослепит тебя, ты не заметишь,
его глаза твоими станут,
увидишь ты три тысячи своих смертей
и станешь частью чьих-то сновидений

в девятой жизни кошка
плачет над потерей в первой,
в девятой жизни кошка
не помнит прошлых жизней,
в девятой жизни
кошка прячется во сне,
и хвост её свисает
в реальность