Римид Нигачрок - Год за годом. Сочинения, том 3

Себя поэтом не считаю,
Но сочиняю сорок лет.
В себе как это сочетаю?
Такой вот выдумал ответ.

Стихи не боле чем эмоции
Души страданья голоса.
Кому талант как дар дается,
Кто вдохновлен на полчаса.

Я вот такой, как тот, последний,
Приходят чувства – я пишу,
Уйдут – язык молотит бредни.
Судить не строго вас прошу.
30.01.14.

Луну?.. Не знала, что она тебе принадлежит,
К тому ж луна так далеко, как взять её, скажи.
Иносказательно?.. Ах, ты на подарки щедрый,

Алмазы, золото, кристалл… опустошаешь недра.
Прости, мой милый друг, я не возьму подарок,
Любовь – не продаю, а коль люблю, то даром.
31.01.14.

Не доезжая центра пару остановок,
Сойду пройтись по улицам неспешно,
И в «Книжный мир» зайду, конечно,
Взять свежий томик писаного слова.
В людском потоке вдруг тебя увижу,
Опять не ты, как подойду поближе…

Проспект рекламой красочно богатый,
Смотрю, дымлю привычно сигаретой,
Среди толпы ты бродишь точно где-то,
Тебя я встречу обязательно когда-то…
Дойдя до Парка, я сажусь в автобус,
И там искать тебя продолжить чтобы.

А за окном плывут дома и перекрестки,
Поток машин, гудки и ругань, и заторы.
Так еду, думаю о чем-то, через город,
Всё тополя видны и редко где березки.
Через неделю вновь поеду прогуляться,
Тебя в толпе узреть и снова обознаться.
01.02.14.

Ну, ты душа моя хитришь,
Сумела все так перепутать,
Когда нет страсти, нет уюта,
Живешь страданиями лишь.
Внушала мне искать покой,
Нашел его – и сам не свой!
Ну, ты, душа моя, хитришь!

Наверно, зря я упрекаю
Тебя, незримая душа!..
Что говорю, и сам не знаю,
Что хочешь ты, не понимаю.
Куда-то мысли все спешат,
Побег из рая прямо в ад.
Тебя я зря так упрекаю…

Земные сроки в сорок лет,
Душа, ты просто не заметишь,
Другие цели на примете,
А то, что я уж телом дед,
И у детей свои уж дети,
Тебе как будто и неважно,
Не утолилась будто жажда
За эти сорок с лишним лет.
01.02.14.

Себя запутал так, что сам не знаю, где я,
То ли я тот, который пишет эти строчки,
То ли двойник зеркальный. Глупая затея
Перевернуть себя, взорвать ли на кусочки.
Сам я себе принадлежу, а значит, смею!

Раздвоенность нужна по разуму и духу?
Как бы смотреть со стороны на чужака.
Мечтой быть в Океане, в луже плюхать,
И чувства духа пишет механически рука.
Не в теле, в психике тогда видна разруха.

Но я ведь склонен наводить порядок
В вещах и мыслях, ясность мне нужна!
И от рожденья дня и к дате этой кряду
Всю душу перетряс, выискивая дна…
Как разложил, так понял, что не надо.

Небрежности чуток и юмор ироничный,
Как круг спасательный упавшему за борт.
Что ты ни делай, ты все некто, личность,
Коль судят. Хуже от себя таить притвор.
Серьезность – это страх несимпатичный.

Себя запутать просто, нечего стараться,
Раздвоенность и вовсе в нас с рожденья.
Уравновешенность во всем, вот это грация,
Но устремленье к идеалу – наважденье…
Вот красота – любить, надеяться, смеяться!
02.02.14.

Такое чувство, будто бы играю
Заранее написанную роль,
И если текст забуду, то подскажет
Слова невидимый суфлер,
Как выхожу за рамки пьесы,
По мне ударит тот час боль,
Мол, долг кармический исполни,
На то есть с небом договор.

И длится век мой ожиданьем,
Когда я стану сам собой,
И не по воле скрытой, тайной,
Начну я действовать свободно,
И все, что грубо навязали,
Висеть не будут надо мной,
Как черновик могу исправить,
Переписать как мне угодно.

Верно ли двойственное чувство,
Иль разум ищет оправданье,
Скрывая страх перед кончиной,
В бессмертье хочется поверить,
Но каждый день он наблюдает,
Как тело дрябнет увяданьем,
Оно погибнет, как носитель,
Пред ним откроются ли двери?

Чем объяснить мне ощущенья,
Мол, не свободен, роль играю
Один из многих в данной пьесе,
Где всё прописано дотошно,
Спектакль кончится, и только
За ним наступит жизнь другая,
Сменив одежду, маску сбросив,
Тогда и быть собою можно!
04.02.14.

Домик над речкой у кромки лесной.
Живу я здесь летом, живу и зимой.
Рыбачу, охочусь. Есть сад, огород.
И кошка с собакой, а утром поёт

Горластый петух. Есть коза-дереза.
В красном углу под стеклом образа.
От пола до верха две книжные полки,
Русская печка, на стенке двустволка.

Грубая мебель. Транзистор. Фонарь.
Живу как работник себе и как царь.
Встаю поутру, как петух пропоет,
Полвека, полжизни, который уж год.

Как в тапки от валенок ноги обую,
С кошкой, собакой, козой потолкую,
Печь затоплю и поставлю горшок.
С иконы глядит с осуждением Бог:

Не ищешь в молитве затворник спасенья,
Моё ты душой не приемлешь ученье,
И медного крестика нет на груди,
Писанье святых не читаешь, поди,

Не бьешь горячо и смиренно поклоны,
Можешь и день не взглянуть на иконы.
Господь, прости, не монах я, ей богу!
Молитвы в трудах моих разве помогут,

Хочу я помыслить один в тишине,
Потребно побыть в одиночестве мне,
И труд отвлекает от горестных чувств,
Держать на запоре не надо мне уст.

Звери и птицы друзья мои нынче,
Никто не ругает, никто и не тычет,
Живу как в раю среди зелени дикой.
Вместо молитвы помыслю над книгой.

Я и без крестика верю, Всевышний,
Бить же поклоны, считаю, излишне.
Господь с иконы глядит улыбаясь:
Заранее помысли все твои знаю,

Сын мой, подверг я тебя испытанью,
Я верю в тебя, ученик. До свиданья!
05.02.14.

Зачем-то вывернуть желаю
Всю душу миру напоказ,
Неуравновешенна, живая,
Не занимает, знаю, вас.

Во мне и скромность и нескромность,
И откровенность, и закрытость,
Живу в семьи, но как бездомный,
Бегу от всех, ищу защиту.

И чувства часто на разрыве,
Хочу того, что избегаю,
И вечно сдержан я в порыве,
И за порывистость стегаю.

Чем больше страсти и метаний,
Тем больше глупостей, ошибок,
Чем больше мудрости и знаний,
Тем неуступчив, тверд, не гибок.

Зачем душа вам на витрине
Чужая, будто для продажи,
Она открытая остынет,
Себе в защиту слов не скажет.