Римид Нигачрок - Год за годом. Стихи 1988—2012 гг.

Немецкий лес встречался год-полгода
Искусственный, насаженный рядами.
Всего две-три древесных в нем породы,
И рощицы есть те, что возникают сами.

А вдоль дорог фруктовые посадки,
Там вишни, сливы, яблони и груши.
На марше мы плоды срывали сладкие
Прям из машин и моментально скушать.

Ругали нас, мол, это – мародёрство,
Не оккупанты мы, а служим за границей.
Но в отповеди слышалось притворство,
Втихушку брать начальство не боится.

Мне довелось дорогой, бездорожьем
Проехаться по разным полигонам…
Десятка два, считай по карте, может,
И этот лес, и сад, и те поля зеленые.

Не раз мы ездили позиции проведать,
Те, что для нас считались запасными,
А к ним дороги с чуть заметным следом,
Год-два и более не пользовались ими.

А в дни учений, где команда «к бою»
Застанет нас, – картофельное поле,
Или пшеница, – мы там окопы роем,
И техника там встанет на приколе…

А немцы знают, что земли вдоль околка
Отведены для нужд армейской части,
Но не проводится учений здесь подолгу,
Поля засеивать запрета нет от власти.

Немецкие леса встречались и другие,
Из тех, что чистые, без пней и сухостоя.
Буд, бук и прочие породы дорогие,
Но лес не наш, описывать не стоит…

Ну, Вася, жив? – его бьет еще кашель,
От хлорпикрина слёзы катятся ручьем.
По времени подходит очередь и наша
Войти в землянку, авось, не пропадем.

Там тусклый свет от лампочки и тесно,
В углу сидит старлей в противогазе…
Страшно непроизвольно стало, честно,
На поле боя газы враг применяет разве?

Внимание, курсанты, трубка перебита! —
За маской его голос и глух, и неразборчив, —
Как действовать?.. Какая есть защита?..
Дыханье затаи, и если жить захочешь,

Привинчивай без трубки фильтр к маске.
Понятно? Киваем. Вниманье: выполнять!
Кого-то кулаком он двинул для острастки,
Кого-то материт в поддержку в бога мать…

А маска порвана, то трубку прямо в рот.
Да ладно, пошутил, а ну пошли наружу!..
Рванул из душегубки живехонько народ,
И радуется тот, не оплошал, кто сдюжил.

Ну, как ребята, живы? – другие на подходе.
Шутим, отвечая, мол, кайф от хлорпикрина!..
Прошли все испытанья у Томина во взводе,
От полосы препятствий везут нас из долины.

Через плечо сумка с противогазом,
А за спиной ОЗК, и мешок походный,
Ёрзает автомат туда и сюда, зараза,
На ремне нож с подсумком. Сегодня

Сдавать полосу препятствий идем.
Через ров с жижей бревно на подвесе,
Лестница, полуразрушенный дом…
Взрывы, дыма с пламенем месиво…

Ад! Да нет, лишь полоса препятствий,
К реальному полю боя она нас готовит.
Выдержать, пробежать, не упасть бы,
Стискивай зубы, нахмуривай брови…

Грязные, в закопчённых шинелях
Лежим чуть живые на травке зеленой.
В синеве облака кучерявые, ели
К ним верхушками, тихи и сонно…

Присяги текст не помню, прочтенной перед строем
Торжественно с волненьем, лишь день её принятия.
Плац, ясный день морозный, рядышком с приятелем,
Подтянутые, строгие, мальчишки… возможные герои.

Этаж второй, казарма – проход сплошной под арки,
Налево и направо за ними кубрики без дверные
С кроватями в два яруса, на тридцать мест примерно.
Отбой! Подъем! – команды раз десять, станет жарко…

Пол деревянный ваксой и ночью трут дневальные
Шваброй, чурка с ручкой, подбитой снизу войлоком;
Перед собой толкаешь, назад же тянешь волоком,
И пол к утру, как водится, отдраен капитально…

С утра мы на занятиях, сержант читает лекции,
Муштра после обеда, из края в край по плацу
Все упражнения пока не выполнишь раз двадцать…
Отбой! – за сорок пять секунд учимся раздеться.

А служба – это служба, курсантская, обычная,
Программа обученья с расчетом на полгода,
И в караул на сутки, и до столовой – взводом,
И письма пишем вместе, когда есть время личное…

После принятия присяги ничто не изменилось,
Всё то же расписанье, всё та же жизнь солдатская.
Всем, чем могли делились доверчиво, по-братски,
Мы свыклись с дисциплиной, копили знанья, силы…

Свинарник при столовой: сараи на задворках,
И дюжина упитанных в загоне милых чушек.
Три пацана и пара девчонок – нас пятерка,
Через заплот шмыгнули, арбузы чтобы кушать.

Узнали накануне, что с овощных хранилищ
Свезли сюда арбузы. Испорченных и битых
Лежат там горы у забора: они к себе манили.
Свиньям дед Василий кидает их в корыто…

Ушел дед похмелиться, а может что другое,
Мы тут как тут оравой через забор к арбузам,
Складником кромсаем и мякоть рвем рукою,
До лакомства дорвались, набили вволю пузо.

И мы вполне счастливы, и хрюшкам не обидно:
Лежат в блаженстве сытом, пофыркивая в жижу…
Учителя стыдили, а в классе всем завидно…
Меня бы хоть позвали, ворчит сердито Рыжий.

Мне языка теория, и правила грамматики
Алгебры трудней, и высшей математики.
Правописанье слова, е, и, а, о где ставить
Не разберусь никак: не понимаю правил,
Что значит подлежащее, сказуемое… к черту!
Зубрю, зубрю без толку, наверно, час четвертый.

Зима, под вечер холод затягивает стекла
Узорами фантазии, и вид из окон блёклый.
Издалека, чуть слышно, где? жалобное мяу,
Скользит полоска тени колеблющая справа.
Там, за окном скребется, котенок? о стекло,
Просится несчастный замерший в дом, в тепло.

На босы ноги в валенках я выбежал стремглав
Спасать в ночи подкидыша. Из будки Джанка: гав!..
Мол, что хозяин бегаешь, мороз ведь на дворе,
Пригрелась в сене только что в уютной конуре.
Ходит по завалинке, по снегу серым клоком
Котенок и… хороший повод не выучить урока…

Кормил, поил, укутывал и гладил по головке
Комочек жизни чуда… Кто у тебя там, Вовка? —
Спросила мама с кухни: она жарила котлеты.
Да тут котенок Марсик упал с небес кометой!..

Может быть, я хотела,
Чтоб остался со мной,
Робость делало тело
Равнодушной, немой.