Игорь Бурдонов - Ритуальные числа

ВОРОНА

Белый зимний туман. Уходящий автобус... Под крылом у вороны сугробы,

дорога,

и я.

На сосне на жёлтой ветви сидит ворона круглая, как шар. Морозный ветер огибает сосны. Ворона спит. Летит по небу пар.

Земля затвердела и небо открылось, И солнце гуляет в вершинах берёз. Внизу в очарованном инеем мире Ворона проносится, вытянув нос!

Сверкание воды. Вороны крики. И светлая сосна!

С обломанного дерева ворона отсыревшая Ах! жалобно так тявкает! И клюв у ней дрожит. А у меня запазухой один щенок пригревшийся: - Воронам нужно каркать! - он хрипло говорит.

Над домом красное солнце высунулось. Прокричала ворона. Ухнул мороз... Объятый инеем лес зазвенел.

Снег и солнце. Ветер блестящий, сверкающий блёстками инея. Небо синее среди деревьев в вышине. И крик вороны в тишине.

ДВЕНАДЦАТЬ ПЕСЕН

1

Ветер сильный. Волны бегут по воде. Листья шумят. Качаются ветви кустов. Неспокойна вода. Ветер сильный. В небе серые облака. Ветер сильный. Что я могу сказать? Ветер сильный. На что я могу надеяться? Ветер сильный. Что я могу понять? Ветер сильный. Что я могу увидеть? Ветер сильный. Что я?

2

Если серые облака, низко летящие над землёй, это край запылённый плаща Бога, то хочу я спросить: " Куда держит путь этот Старец? Разве есть, куда уйти Ему? Разве есть, что оставить? "

3

Вглядываясь в соцветие увядающего цветка, кто не пожалеет о скоротечности жизни? кто не вознесёт молитву о спасеньи своей души? Но никто в этом мире не пожалеет Бога, не вознесёт молитву о спасеньи Его.

4

Если правда, что Бог сотворил человека, то сколь неудачен этот опыт Его! Кроме жалоб и просьб ничего Он не слышит. Но теперь уж не скрыться в одиночестве прежнем.

5

Тёмная вода, что легла под мои ладони, вдруг стала небом, в котором плыли деревья и голос звучал: " Если, как ты говоришь, люди так любят Бога, отчего жалеют они себя, или друг друга, но не Его? "

6

Уснувший рыбак на резиновой лодке плывёт по теченью реки Навеки уснувший рыбак на резиновой лодке плывёт по течению жёлтой реки

7

Восходящего солнца туманный круг плывёт по воде ко мне Восходящего солнца туманный круг с дальнего берега плывёт по чистой воде ко мне

8

Дальний берег плывёт в тумане между двух восходящих солнц Дальний берег исчез в тумане между двух голубых пустот

9

В белом небе белые облака,

белый ветер, белый шум.

Кони пасутся в лугах и думают:

В белом небе белые облака,

белый ветер, белый шум.

Птица парит высоко и думает:

В белом небе белые облака,

белый ветер, белый шум.

Ива глядится в белую воду и думает:

В белом небе белые облака,

белый ветер, белый шум.

Думает о смерти моя душа и видит:

В белом небе белые облака,

белый ветер, белый шум. Думает о смерти моя душа и видит:

В белом небе белые облака,

белый ветер, белый шум.

В белом небе белые облака,

белый ветер, белый шум.

В белом небе белые облака,

белый ветер, белый шум.

В белом небе белые облака,

белый ветер, белый шум.

10

Их было шесть и звались они: Ветер, Дерево, Небо, Камень, Трава и Вода.

Ветер был его звуком. Дерево было жизнью. Небо было светом. Камень был его телом. Трава была его кожей. Вода была душой.

А потом они ушли, и он остался один.

И кто-то седьмой, кого он не знал, тихо-тихо сказал: " Теперь я буду тобой, Теперь я буду тобой, Теперь я буду тобой до скончанья времён ".

11

Зачем ты, художник, рисуешь дерево? Солнце играет в его ветвях, и шепчутся листья с ветром летящим. И ты им не нужен.

Зачем ты, художник, рисуешь воду? Плывут по воде облака, и шепчутся волны с прибрежным песком. И ты им не нужен.

Зачем ты, художник, рисуешь горы? Небо лежит на вершинах гор, и шепчутся травы на склонах крутых. И ты им не нужен.

Я знаю, художник, что ты одинок и в пути. Печальней сюжета тебе всё равно не найти. И дерево плачет,

тоскует вода,

и горы - в молчании. Ты снова рисуешь своё с пустотою

венчание.

Не лучше ли нам прекратить эти глупые споры? И выбросить краски, и кисти сломать. Из дерева сделать ладью и, плывя по воде,

ожидать, как вдали вырастают до неба безумные горы.

12

В нашем большом лесу много белых грибов. Мы собираем их. Очень нам нравится это.

На нашем большом лугу выросла земляника. Мы собираем её. Очень нам нравится это.

В нашей большой реке водятся караси. Ловим мы карасей. Очень нам нравится это.

В нашей жизни давно нет места страху и боли. Не вспоминаем про них. Очень нам нравится это.

В наших больших домах много сушёных трав. Тонкий плетём узор. Очень нам нравится это.

Тонкий плетём узор, думаем о хорошем. Выйдет большой ковёр. Очень нам нравится это.

Будет к зиме ковёр, постелим его на пол. Будем смотреть в огонь. Очень нам нравится это.

Будем смотреть в огонь, будут сниться тёплые сны.

Вы не будите нас. Вы не будете нами.

Вы не будите нас. Вы не будете нами.

ЛЮБОВЬ К ДРЕВНЕКИТАЙСКОМУ

Я хотел бы работать грузчиком в винно-водочном магазине, натянув халат темно-синий, ворочать тяжелые ящики, потеть волосатой грудью, материться охрипшей глоткой, и курить сигареты без фильтра, сплевывая в проход.

И не знать ничего на свете!

Но не пить ни капли вина.

И домой приходя с работы, на засов запирая двери, облачившись в халат с кистями, под желтой настольной лампой склонившись над черными знаками древних китайских книг, пить черный имперский чай!

Что может быть дерьмовее дерьма, что мнит себя сверхчеловеком? В степи растет полынная трава, горька на вкус и запах.

Что может быть обиднее обид от близкого, родного человека? В глухом лесу луч солнца на поляне, и в диких травах голубой цветок.

Что может быть тоскливее тоски идущего сквозь строй непониманья? В горах высоких бьются родники, и сосны растворяются в тумане.

Что может быть несправедливей смерти? И неоконченней, чем жизнь? Над белой речкой цепенеет ночь, и близится предутренний озноб.

ДИПТИХ

I

Она была в широкой красной юбке. И черной океанскою волной взлетали волосы. Ее глаза глядели со страшной недоступной глубины.

Она являлась каждый раз внезапно как знак судьбы, как шторм, как ураган. И в воздухе металась черных хлопьев и пепла белого горячая метель.

И уходила, всюду оставляя поверженных руины городов. И билось сердце, будто перед взрывом. И кровь как сумасшедшая кружила по венам и артериям моим.

II

Она была - и не было ее. Как не бывает дуновенья ветра, как не бывает детских сновидений, и тающего следа облаков.

Она была, конечно, в белом платье. И волосы - как иней и роса. Ее глаза глядели как дневная прозрачная неполная луна.

Не возникая и не исчезая, она летала в небе городском. И сердце замирало и не билось. И льдинки невесомые кружили по венам и артериям моим.