Александр Галич - Когда я вернусь (Полное собрание стихов и песен)

А пронзительный ветер – предвестник зимы,
Дует в двери капеллы Святого Фомы,
И поет орган, что всему итог –
Это вечный сон, это тлен и прах!
– Но не кощунствуй, Бах, – говорит Бог,
– А ты дослушай, Бог, – говорит Бах.
Ты дослушай!..

А у суки-соседки гулянка в соку,
Воют девки, хихикают хахали,
Я пол-литра открою, нарежу сырку,
Дам жене валидолу на сахаре,

И по первой налью, и налью по второй,
И сырку, и колбаски покушаю,
И о том, что я самый геройский герой,
Передачу охотно послушаю.

И трофейную трубку свою запалю,
Посмеюсь над мычащею бабкою,
И еще раз налью, и еще раз налью,
И к соседке схожу за добавкою…
Он снимает камзол, он сдирает парик,
Дети шепчутся в детской – вернулся старик,
Что ж – ему за сорок, немалый срок,
Синева, как пыль – на его губах…
– Доброй ночи, Бах, – говорит Бог,
– Доброй ночи, Бог, – говорит Бах. Доброй ночи!…

Подстилала удача соломки,
Охранять обещала и впредь,
Только есть на земле Миссолонги,
Где достанется мне умереть!

Где, уже не пижон, и не барин,
Ошалев от дорог и карет,
Я от тысячи истин, как Байрон,
Вдруг поверю, что истины нет!

Будет серый и скверный денечек,
Небо с морем сольются в одно.
И приятель мой, плут и доносчик,
Подольет мне отраву в вино!

Упадет на колени тетрадка,
И глаза мне затянет слюда,
Я скажу: «У меня лихорадка,
Для чего я приехал сюда?!»

И о том, что не в истине дело,
Я в последней пойму дурноте,
Я – мечтавший и нощно и денно
О несносной своей правоте!

А приятель, всплакнув для порядка,
Перейдет на возвышенный слог
И запишет в дневник: «Лихорадка».
Он был прав, да простит его Бог!

Покатились всячины и разности,
Поднялось неладное со дна!
– Граждане, Отечество в опасности!
Граждане, Отечество в опасности!
Граждане, Гражданская война!

Был май без края и конца,
Жестокая весна!
И младший брат, сбежав с крыльца,
Сказал: «Моя вина!»
У Царскосельского дворца
Стояла тишина
И тот, другой, сбежав с крыльца,
Сказал, – «Моя вина!»

И камнем в омут ледяной
Упали те слова,
На брата брат идет войной,
Но шелестит над их виной
Забвенья трын-трава!..

…А Кузьмин Кузьма Кузьмич выпил рюмку «хлебного»,
А потом Кузьма Кузьмич закусил севрюжкою
А потом Кузьма Кузьмич, взяв перо с бумагою,
Написал Кузьма Кузьмич буквами печатными,
Что, как истый патриот, верный сын Отечества,
Он обязан известить власти предержащие…

А где вы шли, там дождь свинца,
И смерть, и дело дрянь!
… Летела с тополей пыльца
На бронзовую длань.

Там в царскосельской тишине,
У брега сонных вод…
И нет как нет конца войне,
И скоро мой черед!

… Было небо в голубиной ясности,
Но сердца от холода свело:
– Граждане, Отечество в опасности!
Граждане, Отечество в опасности!
Танки входят в Царское Село!

А чья вина? Ничья вина!
Не верь ничьей вине,
Когда по всей земле война,
И вся земля в огне!

Пришла война – моя вина,
И вот за ту вину
Меня песочит старшина,
Чтоб понимал войну.

Меня готовит старшина
В грядущие бои.
И сто смертей сулит война,
Моя война, моя вина,
И сто смертей мои!

…А Кузьмин Кузьма Кузьмич выпил стопку чистого
А потом Кузьма Кузьмич закусил огурчиком,
А потом Кузьма Кузьмич, взяв перо с бумагою,
Написал Кузьма Кузьмич буквами печатными,
Что, как истый патриот, верный сын Отечества,
Он обязан известить дорогие «органы»…

А где мы шли, там дождь свинца,
И смерть, и дело дрянь!
…Летела с тополей пыльца
На бронзовую длань,

У Царскосельского дворца,
У замутненных вод…
И нет как нет войне конца,
И скоро твой черед!

Снова, снова – громом среди праздности,
Комом в горле, пулею в стволе –
– Граждане, Отечество в опасности!
Граждане, Отечество в опасности!
Наши танки на чужой земле!

Вопят прохвосты-петухи,
Что виноватых нет,
Но за вранье и за грехи
Тебе держать ответ!

За каждый шаг и каждый сбой
Тебе держать ответ!
А если нет, так черт с тобой,
На нет и спроса нет!

Тогда опейся допьяна
Похлебкою вранья!
И пусть опять – моя вина,
Моя вина, моя война,
И смерть опять моя!

… А Кузьмин Кузьма Кузьмич хлопнул сто «молдавского»,
А потом Кузьма Кузьмич закусил селедочкой,
А потом Кузьма Кузьмич, взяв перо с бумагою,
Написал Кузьма Кузьмич буквами печатными,
Что, как истый патриот, верный сын Отечества,
Он обязан известить всех, кому положено…

И не поймешь кого казним,
Кому поем хвалу?!
Идет Кузьма Кузьмич Кузьмин
По Царскому Селу!

В прозрачный вечер у дворца –
Покой и тишина
И с тополей летит пыльца
На шляпу Кузьмина…

Получил персональную пенсию,
Заглянул на часок в «Поплавок»,
Там ракушками пахнет и плесенью,
И в разводах мочи потолок,

И шашлык отрыгается свечкою,
И сулгуни воняет треской…
И сидеть ему лучше б над речкою,
Чем над этой пучиной морской.

Ой, ты море, море, море, море Черное,
Ты какое-то верченое-крученое!
Ты ведешь себя не по правилам,
То ты Каином, а то ты Авелем!

Помилуй мя, Господи, помилуй мя!

И по пляжу, где б под вечер, по двое,
Брел один он, задумчив и хмур.
Это Черное, вздорное, подлое,
Позволяет себе чересчур!

Волны катятся, чертовы бестии,
Не желают режим понимать!
Если б не был он нынче на пенсии,
Показал бы им кузькину мать!

Ой, ты море, море, море, море Черное,
Не подследственное жаль, не заключенное!
На Инту б тебя свел за дело я,
Ты б из черного стало белое!

Помилуй мя, Господи, помилуй мя!

И в гостинице, странную, страшную,
Намечтал он спросонья мечту –
Будто Черное море под стражею
По этапу пригнали в Инту.

И блаженней блаженного во Христе,
Раскурив сигаретку «Маяк»,
Он глядит, как ребятушки-вохровцы
Загоняют стихию в барак.

Ой, ты море, море, море, море Черное,
Ты теперь мне по закону порученное!
А мы обучены этой химии –
Обращению со стихиями!