Иван Оченков - Мекленбургская принцесса [СИ]

— Вот и носите такие тряпки, раз уж они вам нравятся! — рассвирепела подружка. — Ну-ка, где моя шпага, я вас сейчас и в платье вздую так, что мало не покажется!

— Вот это по-нашему, — широко усмехнулся Руфус, а его приятель с поклоном вручил девочке деревянный клинок.

— Возьмите этот меч, принцесса, и ведите в бой своих верных вассалов!

— Становись в позицию, болтун, и защищайся!

Такие походы случались далеко не каждый день, и юная принцесса надеялась, что они останутся тайной для матери и бабушки, но не тут-то было. Если сонные няньки и могли перепутать Гретхен и Клару Марию, а стража не обратить внимания на девчонку в простом платье, то уж о Хильде этого сказать было никак нельзя! От природы вредная и склонная ябедничать, племянница управляющего была до крайности уязвлена высокомерием новоявленной принцессы и обдумывала планы мести. То, что она сама виновата в подобном отношении, ей, разумеется, и в голову не пришло. Так что когда она увидела знакомую фигурку, выходящую из замка, и удостоверилась, что это именно Клара Мария, Хильда поняла, что пробил её час.

В тот день Шурка снова удрала к своим приятелям и с упоением дралась с ними на деревянных шпагах, затем они вдоволь искупавшись в речке, грелись на солнце, и, наконец, распрощавшись, разошлись, каждый в свою сторону. Первый звоночек, что что-то идёт не так, прозвенел, едва она вошла в замок. Стражник, обычно не обращавший на шнырявших туда-сюда детей никакого внимания, вдруг внимательно посмотрел на неё и сделал знак своему товарищу. Затем, оказалось, что калитка в герцогский садик, из которой она обычно выходила, оказалась закрытой. Бежать к себе ей пришлось через парадный вход, где её немедленно перехватили служанки.

Через минуту злоумышленница стояла перед герцогиней и матерью и выражения лиц обеих не внушали ей ни малейшего оптимизма.

— Где вы были, ваша светлость? — нервно спросила Марта, и сам тон вопроса, а также то, что она прибегла к титулованию, со всей ясностью показали, что дело худо.

— Я гуляла, — обречённо вздохнула Шурка.

— И где же?

— В окрестностях замка.

— Чудно!

— Матушка, простите, но…

— Никаких "но"!

Девочке ничего не оставалось, как стоять, сжав зубы, и, упрямо сдерживая слёзы, выслушивать всё, что мама и бабушка думают о её безответственном поведении. Герцогиня, впрочем, больше молчала, но когда она заговорила, Шурке стало совсем плохо.

— Вы поступили очень дурно, Клара Мария, — необычно скрипучим голосом заявила она. — И ваш проступок, несомненно, заслуживает наказания. И будьте уверены, что ваша светлость получит его полной мерой, равно как и ваши няньки, допустившие преступную небрежность, не говоря уж о маленькой сообщнице, которую вы себе сыскали.

Наказание заключалось в том, что всех виновных высекли, кроме, естественно, самой принцессы. С ней поступили ещё хуже – её заставили на это смотреть. И если крики нянек вызвали у Шурки весьма мало сочувствия, то каждый удар по малышке Гретхен отдавался по ней, будто били не подружку, а её саму. Когда экзекуция закончилась, она хотела броситься к бедняжке и попытаться хоть как-то утешить её, но глотающей слёзы девочке не позволили и такой малости. Служанки немедля схватили принцессу за руки и вывели её вон, после чего посадили под замок и целых три дня не выпускали никуда, кроме церкви.

— У меня у самой сердце кровью обливается, но это было необходимо, — тяжело вздохнув, пояснила герцогиня, в ответ на полный мольбы взгляд Марты. — Представь себе, что она устроит нечто подобное, когда вы отправитесь в Росток?

— Она ещё так мала…

— Но уже принцесса, и должна привыкать, что всякое её действие может отразиться не только на ней, но и на окружающих!

— Да, я понимаю.

— Боюсь, что нет, девочка моя. Ты дочь бюргера и навсегда ей останешься, но твоя дочь стала нобилем. И выйдет замуж за нобиля! [6] Нобили – сословие высшей аристократии в древнем Риме, в русском языке приблизительно соответствует дворянам.

— Она всего лишь маленькая девочка.

— Пока – да! Но она признанная дочь мекленбургского герцога и русского царя и, когда она войдёт в возраст, помяни моё слово, выстроится целая очередь из сыновей владетельных особ, желающих породниться с Никлотингами!

— К незаконнорождённой?!

— Ну, за старшего сына какого-нибудь короля мы её вряд ли выдадим, но за второго-третьего отпрыска герцога или маркграфа, почему бы и нет?

— Слава Богу, это будет ещё нескоро.

— Да, но готовиться надо уже сейчас. К тому же вам необходимо наведаться в ваши новые владения.

— Сейчас?

— Момент удобный. Как ты знаешь, король Густав Адольф собирается навестить бранденбургского курфюрста по одному важному делу. И Катарина Шведская ни за что не пропустит это мероприятие.

— Вы всё-таки думаете, что речь идёт о сватовстве?

— О чём же ещё, моя милая?

— Значит, король расстался с Эббой Браге.

— Может, и нет, какая нам разница? — пожала плечами герцогиня и внимательно посмотрела на Марту. — Девочка, ты же лучше других знаешь, что короли не женятся на золушках. При том, что графиня Браге совсем не Золушка!

— Конечно, ваше высочество, просто это была такая красивая история.

— Красивая? — фыркнула Клара-Мария. — Вот уж ничуть! Как по мне, твоя – куда лучше. Твоя дочь – принцесса и её будущее обеспечено, если она, конечно, сама ничего не испортит. Теперь ты вполне можешь попытаться устроить свою судьбу. И не смотри на меня так, я хоть и старая, но всё-таки женщина! И помню, каково это быть одной.

— Вы тоже хотите выдать меня замуж?

— Я всегда считала это разумным… погоди-ка, а кто этот – "тоже"?

— Ваша внучка!

— Вот как? — герцогиня на секунду задумалась, а потом вперила в камеристку внимательный взгляд и осторожно спросила: – Скажи, а тебе не показалось, что маленькая Клара Мария очень переменилась после этой болезни?

— Да, ваше высочество, так оно и есть.

— Тебя это не беспокоит?

— Беспокоит, конечно, но я уже видела такое однажды.

— И где же?

— В родном Кляйнештадте. Ваш сын тогда был ранен, после… одного случая, и был совсем плох, но когда выздоровел, стал совершенно другим человеком. Клара Мария его дочь и потому это преображение меня не удивляет.

— Любопытно. Но у нас ещё будет время поговорить об этом. А теперь ступай к принцессе и попытайся её утешить.

— Слушаюсь, — сделала книксен Марта, и хотела было выйти, но задержалась и, нерешительно спросила: – Как скоро мы отправимся в путь?

— Полагаю, недели через две. Надеюсь, я к тому времени окрепну и смогу проделать такой путь.

Говорят, что самой большой драгоценностью в короне герцогов Мекленбурга является город Росток. И с этим трудно не согласиться: богатый торговый город приносил своим владельцам более трети всех их доходов. Хотя его жители много раз пытались добиться для себя статуса вольного имперского города, Никлотичи до сих пор прочно держали в руках все нити управления и не собирались упускать их впредь. И пусть нынешний герцог продолжал пропадать в далёкой и дикой Московии, в которой стал царём и даже, по слухам, сменил веру, но его жена – герцогиня Катарина и тётка – герцогиня София, всё так же крепко правили своими амтами, включая самый богатый из них – Росток.