Иван Оченков - Мекленбургская принцесса [СИ]

— Если я правильно понял, они были в плену у поляков, а после заключения перемирия их отпустили, или они сбежали, но, в общем, теперь они едут к госпоже герцогине, чтобы засвидетельствовать своё почтение.

— Кто у них старший?

— Митрополит Ростовский Филарет и ещё один думный фрол Дьяк Луговской, или как-то так.

— Наоборот, — скупо улыбнулся Кароль. — Фрол – это имя, а дьяк означает – чиновник.

— Никогда не разбирался в московитских порядках, — пожал плечами Болеслав. — А что, это значительные титулы?

— Достаточно большие, — кивнул брат. — Митрополит – это как кардинал у папистов, а думного дьяка, пожалуй, можно сравнить с секретарём Имперского Рейхстага. Я, кстати, много слышал о Романове. Он принадлежит к одному из самых знатных и богатых родов в России. Его родной брат – думный боярин, иначе говоря – сенатор, а сын был одним из претендентов на престол.

— Сын у монаха?

— Он не всегда был монахом. Его и его жену постригли насильно, а Михаил не пострадал только по малолетству.

— Ты с ним знаком?

— Да, очень приятный и воспитанный молодой человек. Хотя нельзя сказать, чтобы очень уж умный. Кстати, государь весьма благоволит ему.

— Это всё очень занимательно, — вмешалась в их разговор Марта. — Но что делать нам?

Барон на минуту задумался, а затем, очевидно, придя к какому-то умозаключению, решительно заявил:

— Вам нужно отправляться в Померанию. Никто не станет искать там маленькую принцессу. Заодно навестишь родителей. Надеюсь, наши старики ещё живы.

— Туда ещё нужно добраться, — покачал головой младший фон Гершов.

— Я дам вам денег и несколько человек для охраны. Это хорошо, что с вами оказались эти русские. Сейчас я доложу её высочеству об их прибытии и отправлюсь на встречу с ними. Никто ничего не заподозрит. Пока мы будем договариваться об аудиенции, и утрясать все формальности, вы сможете выскользнуть незамеченными. Надеюсь, они не знают, кто она такая?

— Не беспокойся, московиты не знают даже, что она девочка.

— Вот как?

— Да, мы переодели не только Марту. Знаешь, из Клары Марии получился отличный мальчишка!

— Забавно, — засмеялся Кароль, затем наклонился к брату и прошептал ему: – Спаси их, Болек, и тогда сможешь попросить у Иоганна всё, что захочешь. Титул, земли, деньги…

— Не стоит, брат, — помотал головой померанец. — Я всего лишь возвращаю долг.

Через полчаса они все вместе подъезжали к гостинице, где остановились беглецы. То, что там теперь проживали русские, было видно невооружённым глазом. На входе стоял охранник в потрёпанном кафтане с бердышом в руках, а во дворе то и дело сновали слуги и монахи, занятые повседневными делами.

— Доложите его высокопреосвященству, — обратился к караульному барон, — что у него испрашивает аудиенции стольник фон Гершов.

Сочетание чина стольника и приставки "фон", похоже, до того озадачило московита, что он не стал никого звать, а сам бросился докладывать о приходе ещё одного непонятного немца.

— Ты стал говорить на их языке? — удивился младший брат. — А что означает stolnik?

— Я прожил там немало лет, — пожал тот плечами. — А стольник – это, можно сказать, камергер.

— Проходи, боярин, — пригласил вышедший к ним навстречу инок с крепким посохом в руках. — Владыко ждёт тебя.

Филарет не стал чиниться и вышел к ним сам, тем более что отведённая ему комната мало походила на покои митрополита. Фон Гершов, увидев Романова, снял с головы шляпу и изящно поклонился иерарху русской церкви.

— Рад приветствовать вас на свободе, ваше высокопреосвященство! Для меня честь встретить вас на земле Германии и передать вам искреннее почтение моей госпожи – герцогини Мекленбургской Катарины.

— И тебе здравствуй, господин хороший, — кивнул в ответ митрополит. — Спасибо на добром слове. А скажи мне, мил человек, почто ты государыню герцогиней кличешь?

— Сомневаемся мы, — добавил вышедший вместе с Филаретом дьяк, — нет ли в том порухи чести государевой?

— Так Иван Фёдорович велел, — обезоруживающе улыбнулся Кароль. — Сказывал, пока в Москву не приедет, она не царица, а только герцогиня.

Луговской понимающе покивал, дескать, раз царь велел, что уж о том толковать. Романов, очевидно, тоже счёл довод основательным и продолжил.

— Много слышал о тебе лестного, господин фон Гершов. Сказывали, ты прежде в ближних воеводах у государя ходил?

— Верно, ваше высокопреосвященство, но в последней компании, я, к сожалению, не участвовал.

— Что так?

— Государь сюда послал, велел стать воспитателем у наследника.

— Ишь ты, — покачал головой Филарет. — Дядька у царевича – честь немалая!

— Я давно служу его царскому величеству, — пожал плечами померанец. — В России я командовал его охраной. Кстати, в прошлом нашем походе рындой у него был ваш сын!

Лицо митрополита на мгновение обмякло от нежности и тоски, но он быстро справился с волнением и снова из страдающего в разлуке отца превратился в иерарха восточной церкви.

— Слышал о том, — скупо отозвался Филарет и перешёл к делу. — Скажи мне, господин фон Гершов. — Можно ли увидеть государыню?

— Отчего же нельзя, я затем и послан. Её королевское высочество весьма польщена вашим визитом и будет рада оказать вам гостеприимство. Если у вашего высокопреосвященства нет иных планов, то она будет счастлива завтра принять вас.

— Кланяйся государыне, — обрадовался митрополит, — да скажи, что буду непременно!

— Не премину, — поклонился Кароль и проницательно посмотрел на мнущегося дьяка: – Вас что-то смущает?

— Да как тебе сказать, боярин, — смутился Луговской. — Оскудели мы, в плену будучи, как есть проелись! Одёжа и та, только чтобы наготу прикрыть… Стыдно в таком виде царице, да хоть бы и герцогине показываться.

— Церемония будет весьма скромной, — поспешил успокоить его померанец. — Да и до завтра всё равно ничего нельзя сделать, а потом мы попробуем что-нибудь придумать.

— Уж придумай, боярин, — с надеждой в голосе попросил дьяк. — Век за тебя бога молить станем!

— Конечно, вы можете рассчитывать на меня, — пообещал ему фон Гершов-старший и поспешил откланяться, пока не поступило новых просьб.

Довольный приёмом митрополит благословил его на прощание и вернулся к себе, после чего барон, наконец, смог без помех поговорить со своим младшим братом. Они отошли в сторону, чтобы побеседовать, не опасаясь любопытных ушей.

— Я так и не спросил, как прошла твоя поездка? — начал Кароль, оглядевшись.

— Вполне благополучно, — пожал плечами Болеслав. — Моя подорожная, подписанная графом Хотеком, служила мне и пропуском, и охранной грамотой. По крайней мере, в первое время.

— Ты встречался с представителями чешских сословий?