Иван Оченков - Мекленбургская принцесса [СИ]

Единственным признаком беременности молодой женщины был всё более растущий живот, но пока он не доставлял ей слишком уж много неудобств. Впрочем, врачи настаивали, чтобы она берегла себя и поэтому баронесса большую часть времени проводила в доме, арендованном для приближённых герцогини, бывая при дворе лишь на самых важных церемониях. Муж был занят службой и мог приходить даже не каждый вечер, что её вполне устраивало.

Сегодня было воскресенье, и Регина Аделаида отправилась в кирху. В отличие от герцогини Катарины, избравшей для своих молитв собор Святой Марии, баронесса предпочитала церковь святого Якоба, которая была куда ближе к дому.

Народу было много, и служанкам не без труда удалось найти своей хозяйке место на скамье, а им самим пришлось стоять вместе с другими простолюдинами. Отстояв службу и выслушав проповедь, она собиралась уже отправиться домой, как вдруг её внимание привлёк какой-то человек одетый как моряк. Это было странно, поскольку обитатели порта и его окрестностей имели свою церковь и старались лишний раз не появляться в Старом городе. В другое время баронесса не обратила бы на назойливого простолюдина ни малейшего внимания, но что-то в его облике показалось ей смутно знакомым.

Тот, очевидно, тоже узнал её, но старался не показывать виду и лишь изредка обжигал женщину взглядом. И лишь когда она при выходе поравнялась с ним, глухо спросил:

— Неужели вы совсем забыли меня, сударыня?

— Вы?! — не без удивления в голосе воскликнула женщина.

— Я, — просто отвечал он ей.

— Но как вы посмели явиться сюда!

— Простите, графиня, но я случайно узнал, что вы здесь, и не нашёл в себе сил, отказаться от возможности встретиться… Или вас теперь следует называть баронесса?

— Вам, сударь, нет никакого дела ни до имени, ни до титула который я сейчас ношу! — отчеканила женщина, глядя прямо в глаза своему бывшему жениху. — Дайте мне дорогу или я кликну стражу!

— Кричите, — мрачно мотнул головой Юленшерна, — от вас я приму даже смерть!

— Что вы хотите? — невольно смягчилась Регина Аделаида.

— Всего лишь сказать вам несколько слов, попытаться оправдаться…

— О! Это мудрено будет сделать, особенно после того как вы попытались похитить юную принцессу!

— Вам, вероятно, рассказал обо всех этих ужасах ваш супруг?

— А разве это неправда?!

— Что я могу сказать, — плечи шведа поникли, а лицо стало бледным. — Братья фон Гершов, как и их господин – мастера придумывать страшные истории, а у меня опять нет возможности обелить своё честное имя.

— Вы хотите сказать, что вас оболгали?

— Оболгали?! Да у меня отняли всё! Имя, состояние, честь… осталась лишь любовь к вам!

— Что вы такое говорите, — смутилась баронесса и мило запунцовела.

— Мадам, этот бродяга вам докучает? — появились вспомнившие, наконец, о своих обязанностях служанки. — Не прикажете ли кликнуть стражу…

— Нет! — решительно прервала их госпожа. — Этот человек принёс для меня важные известия.

— Как вам будет угодно, — поклонились сопровождающие, бросив изучающий взгляд на странного посланника.

— Ступайте за мной, — холодно заявила Регина Аделаида и направилась к носилкам. — Ответ вам передадут мои люди.

Для переезда герцогини и её свиты в Москву в порту Ростока снаряжалось три больших корабля. Каждый день туда доставлялись новые грузы и дюжие грузчики, кряхтя от тяжести, таскали по трапам мешки и сундуки с разным добром, катили бочки и носили тюки. Экипажи уже были полностью сформированы, включая солдат и канониров для пушек. Кроме того, король Густав Адольф прислал для охраны сестры и племянников целую эскадру из четырёх боевых галиотов. Балтийское море издавна "славилось" своими пиратами, а потому данные меры предосторожности никто не считал излишними. Но всё же шведские моряки, находясь на берегу, нередко устраивали драки в портовых кабаках, задирали местных жителей и приставали к женщинам. Местные власти скрепя сердце терпели их выходки, пока известия о них не дошли до генерала фон Гершова.

Кароль недолго думая приказал усилить стражу и стал устраивать облавы на бузотёров. Пойманным забиякам давали проспаться, затем секли и штрафовали их капитанов. Те вздумали было обратиться с жалобой к герцогине, но получили в ответ жёсткую отповедь и обещание сообщить королю о дисциплине его подданных.

Все эти меры пришлись весьма по душе местным жителям и братья фон Гершов стали весьма популярны среди горожан. Оборотной стороной стала ещё большая неприязнь к померанцам со стороны шведов. Особенно это касалось Болеслава, который обычно и руководил этими мероприятиями.

В последнее время молодой человек был совершенно счастлив. Казалось, тени прошлого навсегда исчезли из его жизни. Он вернулся на службу к своему сюзерену, и мог надеяться на успешную карьеру. Герцогиня благоволила ему с братом и не скупилась на награды. Что ещё нужно солдату удачи?

Но самое главное, в его жизни появилась Марта. Ещё совсем недавно он был уверен, что огрубевшая душа его уже не способна на такие чувства, но теперь он любил и был любим. Каждый вечер, когда после службы он возвращался в знакомый дом, сердце его замирало от нежности. Вся округа давно спала, и даже верный Иржик бессовестно дрых, наплевав на своего господина, и лишь Марта неизменно встречала его у входа, светя сальным фонарём и загадочно улыбалась. В камине тлел огонь, в котелке томилась еда, а в спальне ждала мягкая постель и жаркая ночь, за которую он был готов, не раздумывая, пожертвовать жизнью.

Разумеется, их отношения стали скоро всем известны, но молодые люди и не думали скрываться, купаясь в своей любви. Первым не выдержал брат.

— Надеюсь, ты понимаешь, что делаешь? — холодно поинтересовался Кароль, когда они остались одни.

— О чём ты?

— Не прикидывайся! Я говорю о тебе и госпоже Рашке.

— И что тебя беспокоит?

— Святые угодники! Неужели до тебя не доходит, чем это может обернуться?

— И чем же?

— Послушай, братец. Иоганн Альбрехт, конечно, простил тебя, но я не стал бы преувеличивать его милосердие. Он давно уже не тот странствующий принц, к которому мы нанялись в Дарлове. Теперь он государь в очень обширной стране, населённой весьма непростым народом. И хотя подданные называют его правление милостивым и справедливым, палачам в тех краях всегда есть работа. Такие уж там нравы!

— К чему ты всё это рассказываешь?

— Послушай, ваш прошлый… хм… конфликт, был связан с женщиной. А теперь ты в открытую живёшь с Мартой. Вспомни, он ведь очень любил её!

— Да, помню, а ещё он любил графиню Спаре, баронессу Фитингоф, русскую девушку Настю, и, скорее всего, много других женщин, имён которых я не знаю. Ведь так?