Василий Панфилов - Трущобы Империй [СИ]

— Жаль, — расстроился Алекс, общение с французом ему нравилось. Немолодой уже, бывший офицер французской армии, имевший достаточно скромный доход, проживал в Нью-Йорке лет десять. Поговаривали, за ним была мутная история с наследством и трупами, так что местное общество его не слишком жаловало, да и с возвращением во Францию большие проблемы.

Денег на достойную жизнь не хватало, и француз подрабатывал, обучая родному языку и фехтованию. Блюдя достоинство, деньги напрямую не брал, расплачиваться приходилось то походом в ресторан, то оплачивая счета домовладельцу или зеленщику — как бы инкогнито. Алекс этого не понимал, но не спорил — преподавал Жермен добротно и с огоньком, а что тараканы у ветерана, так у кого их нет?

Вроде бы такая учёба никак не относится к предметам первой необходимости, но… джентельмены должны владеть оружием. Да и французский пока — язык культуры и международного общения.

Не обязательно в совершенстве владеть оружием и знать все тонкости языка, но базой обязан владеть любой мужчина из хорошей семьи.

Язык хорошо ложился у попаданца на старые дрожжи, а вот фехтование куда лучше шло у Фреда, прямо-таки талант.

— Давай тогда боксом! — Прервал Фред размышления. Увидев как-то утром достаточно корявый бой с тенью в исполнении Алекса, англичанин буквально загорелся. Его даже не смущало, что это другой бокс, школу опытный трущобный боец оценил сразу.

Под его давлением…

— Давай, вспоминай! — Фред напоминал поскуливающего щенка, выпрашивающего косточку, — это же БОКС! Тебя явно какой-то мастер учил или ученик мастера. Но какая школа!

…пришлось согласиться, и теперь два-три раза в неделю они тренировались — по возможности. Пришлось потратиться и заказать кожаные скакалки, и несколько кожаных мячей, набитых песком. Не так давно договорился с Мопси, та выделила закуток в подвале, где они смогли оборудовать сравнительно приличный спортивный уголок, где нашлось место гимнастическому коврику из потёртой лосиной шкуры, шведской стенке, турнику и нескольким грушам.

— …не могу больше, — простонал Фред, — плечо отваливается. Алекс настаивать на продолжении не стал, характер у друга железный, если он говорил, что не может, то действительно не мог, даже через не могу.

— Хорошее упражнение, — тяжело дыша, сказал англичанин довольно, — перебрасываться такими тяжеленными мячами, да ещё и вроде как бьёшь… Удар потом будет, как копытом.

Фред не договорил, с удовольствием пощупав свой бицепс. За последние пару месяцев, на регулярной сытной кормёжке с мясом и бобами, он здорово вытянулся вверх — дюйма на три, не меньше. В плечах при этом почти не раздался, так что и без того неширокий, теперь напоминал швабру — очень жилистую, нужно сказать.

А ещё — самого попаданца… Из-за схожести телосложения и дружбы их принимали за родичей. Алекс из приличной ветви семьи, а Фред — из скатившейся. Попаданец не разубеждал никого, а Фред, кажется, слегка гордился этим.

— Раунд, — сказал Алекс, глядя на песочные часы, — по груше лупи. Прямые сперва — левой-левой лёгкие удары, хлыстом. Потом подшаг и правый боковой. На точность упирай, не дави на силу.

Фред подскочил и принялся обрабатывать лёгкий, мотающийся на вёрёвках туда-сюда, снаряд. Реакция и координация у англичанина на высоте, но…

— Может, по тяжёлой постучу? — Заныл он в перерывах между ударами?

— Хорош! — Рявкнул попаданец, обрабатывающий соседний снаряд, — двадцать отжиманий на кулаках!

Вот же… вроде умный парень, а иногда вылезает трущобная дурь — чтоб непременно одним ударом быков валить… и никак не вдолбить, что при его телосложении это дурость. Скорость, скорость и ещё раз скорость! И главное здесь — не столько удачно попасть самому, сколько не допустить, чтобы врезали тебе… У обоих то ещё теловычитание.

А быка свалить дело нехитрое, кастетом в девятнадцатом веке пользоваться не стесняются даже джентельмены. У нью-йоркской полиции так и вовсе — табельное оружие, наравне с дубинками.

— Раунд! Уф… сейчас с оружием будем работать — в левой тычковый кинжал, в правой кастет. Схема та же — скоростные удары левой в лицо, подшаг и правой под сердце или по почкам — через раз. Работаем!

Час спустя закончили заниматься, помылись тут же — Мопси подогрела им воды. Дополнительная услуга в виде горячей воды, тазика и чистого полотенца — пять центов с каждого. Мелочь вроде бы… но таких вот мелочей изрядно набегает.

— Куда сейчас?

— Да на прогулку, — с тоской ответил Алекс, кривя рот, — подарки буду выгуливать.

— Х-ха! Когда поклонники дарят тебе что-то после спектакля, так иной раз и зависть берёт — хочется и самому, не без этого… А вот в когда твои выгулы вспоминаю, так смех разбирает.

— Иди ты! Сам ещё недавно декорациями занимался, а сейчас? Роли может и мелкие, зато в каждом почти спектакле играешь.

— Ну… типаж у меня такой, — хмыкнул весело Фред, растираясь полотенцем, — если о бандитах, то моя рожа — самое то в спектакле. Ну или мошенника какого в комедии играть. Сам же знаешь, не столько талант, сколько морда лица.

— Два месяца всего играешь, — не согласился попаданец, — а талант дело такое… порядок бьёт класс.

Дома Алекс, морщась от получающейся безвкусицы, оделся и начал натягивать на пальцы перстни. Четыре серебряных с камушками, два золотых из низкопробного золота… потом серебряный портсигар, безвкусная золотая цепочка на руку. Всё это — подарки поклонников.

По местным неписаным, но свято соблюдавшимся законам, подарки требовалось демонстрировать. Подарил тебе перстенёк владелец мясной лавки — будь добр, выгуляй перстень в том районе, где живёт мясник. Лавочник должен видеть, что подарок оценён, тыкнуть пальцем в него, показывая домочадцам и приятелям — Я подарил!

Не соблюдаешь неписанные правила, не выгуливаешь подарки? Ну… их количество точно сократиться, а ещё — местные обидчивы. Бауэри пусть и не совсем трущобы, но рядышком, нравы здесь ещё те. Каждый второй так или иначе крепко с бандитами связан.

— Грамматику повтори, — дал задание Фреду. Тот неохотно, но решительно кивнул — знал, что язык у него корявый, трущобный. Потому-то английская грамматика и переписывание английских классиков занимали большую часть учёбных часов англичанина. Увы… несмотря на то, что Фреду хорошо давалась математика, давить приходилось прежде всего на язык.

Какой бы он ни был умный, но пока не научится говорить правильно, да желательно с оксфордским акцентом, в кругах его просто не примут. И бог бы с ними… вряд ли Фред сможет пробиться в высший свет… Но правильный язык и манеры требовались и от среднего класса. Да и с работой проще — хочешь устроиться приказчиком в лавку, а не грузчиком в ней же? Изволь говорить и вести себя должным образом.