Вячеслав Коротин - Вторая попытка Колчака

При лунном свете отчетливо было видно, что перископ «Окуня» загнут под прямым углом.

– Таки достал нас немец, вот почему лодку тряхнуло… – старший лейтенант ошалело смотрел на согнутую трубу оптики и потихоньку начал понимать произошедшее. – Не успей мы погрузиться… Несколько секунд… Рубку бы снесло, и всё… Мы успели на секунды раньше! Бог точно с нами!

Смерть всегда страшна, но экипаж корабля, потопленного на поверхности, имеет хоть какие-то шансы на спасение, экипаж подводной лодки – никаких. Либо твоя субмарина ляжет на дно, и ты будешь часами добирать последние глотки воздуха из пространств, пока ещё не заполненных водой, либо, если глубина побольше, море просто раздавит корпус погружающейся в бездну подлодки, внутрь вонзятся струи, способные перерезать пополам попавшегося на их пути человека… В любом случае конец будет жутким.

– Ладно, Зигфрид Александрович. В рубашке мы родились, – ухмыльнулся Меркушев. – В остальном как? По перископу, я имею в виду.

– Потёк сальник, замотали ветошью. В надводном положении не течёт больше.

– Ну и пёс с ним, нам, надеюсь, больше нырять не придётся. Прикажите выдать команде по дополнительной чарке на сон грядущий. Да и нам с вами можно по рюмке коньяку хлестануть. Как считаете?

– С полным удовольствием. А то действительно – ну никак не проходит напряжение этой атаки. И перископ этот ещё…

Утро встретили на подходах к Либаве. Небо расчистилось ещё ночью, совершенно утих ветер, и теперь поверхность моря была гладкой как зеркало. Но ясное небо в январе всегда связано с морозом, температура упала до минус пяти, и сегодня бы ни о какой торпедной атаке речь бы не шла – обледенели аппараты Джевецкого. Очень вовремя отстрелялись.

Лодку встретили дозорные «Донской казак» и «Забайкалец». С «Окуня» отмахали флажками о результатах операции, информация немедленно была передана в порт, а оттуда в штаб флота.

Бомбардировка Либавского порта не имела никакого стратегического, да и даже тактического смысла – это была, во-первых, акция устрашения, а во-вторых – желание Германской империи показать обнаглевшим русским, что Кригсмарине совсем не собирается уступать Российскому флоту господство на Балтийском море.

«Окунь» своим торпедным залпом намертво перечеркнул планы Адмиралыптаба: потеряв один из шести находящихся в его распоряжении броненосцев, вице-адмирал Шеер поспешил прекратить планируемую операцию. Уже понесённый ущерб не мог компенсировать результатов. А ведь могли встретиться другие русские или английские субмарины, на подходах к Либаве минные поля… Иногда разумнее признать свою неудачу в дебюте, чем тупо ломиться вперёд, не считаясь с потерями. Причём, если бы хоть было ради чего…

И принц Генрих, и адмирал Ингеноль согласились с решением командующего Второй эскадрой, даже разнос Шееру брат кайзера устроил «без души», чисто для проформы – командующий силами Балтийского моря был неплохим моряком и прекрасно понимал, что торпеда с подводной лодки – на данный момент неприятность непредсказуемая. Лотерея, так сказать…

Факт гибели «Шлезвиг-Гольштейна» попытались засекретить, но российская агентура в Германии тоже не лаптем щи хлебала, и уже через три дня в штабе Эссена знали уже не только то, что немецкий броненосец погиб, но и имя этого броненосца.

Газеты Российской империи опять запестрели статьями о новом подвиге моряков— балтийцев, не упоминая, естественно, ни названия подлодки, ни фамилии командира. Однако, всё было совершенно очевидно: экипаж «Окуня», весь, до последнего матроса, наградили георгиевскими крестами, такой чести удостаивались только моряки крейсера «Варяг» после боя в Чемульпо.

Зима прошла для балтийцев относительно спокойно, больше никаких столкновений с кораблями противника не произошло. В середине января из Либавы отозвали Второй дивизион эсминцев, и его сменил там Особый полудивизион. Замена восьми эсминцев на четыре была вполне оправданной: в отличие от своих предшественников, «Пограничник», «Охотник», «Генерал Кондратенко» и «Сибирский стрелок» могли принимать на борт и ставить до сорока мин, а эсминцы типа «Туркменец Ставропольский» вообще для минных постановок оборудованы не были.

А Балтийский флот потихоньку усиливался: ещё осенью вошли в строй первые русские дредноуты типа «Севастополь». Четыре штуки. Правда, достоинств у данных кораблей, по сравнению с их иностранными аналогами, было ровно два: скорость до двадцати трех узлов и дюжина пушек калибром в двенадцать дюймов в бортовом залпе. Лучших в мире пушек данного калибра. Обуховского завода. С защитой дела обстояли пожиже. Сильно пожиже. Испытания на Чёрном море, где в борт броненосца «Чесма» врезали кусок борта от строившегося на Балтике дредноута, показали, что броня совершенно не держит тяжёлые снаряды на дистанциях реального боя. Связываться с германскими линейными кораблями «севастополям» было категорически противопоказано. И Ставка вполне обоснованно запретила Эссену использовать новые линкоры без её специального разрешения.

Кроме того, в начале лета планировался ввод в строй двух первых из собратьев «Новика» – эсминцев «Победитель» и «Забияка», а также новых больших подводных лодок «Барс», «Гепард» и «Вепрь». Прибыли с Сибирской флотилии и старые субмарины, ровесницы «Окуня» с «Макрелью», но при остром дефиците кораблей этого класса на Балтике и они явились серьёзным подспорьем в планирующихся боевых действиях. Ну и прорвались через датские проливы ещё четыре английских типа «Е».

Кое-что Эссену удалось выцыганить и у Черноморского флота. Вернее, «кое-кого» – перевозить по железной дороге даже самые небольшие корабли оттуда было бессмысленно, а вот классные специалисты очень даже требовались. Как ни упирался адмирал Эбергард, но три сотни моряков с невоюющего флота пришлось отпустить на воюющий.

После очередного заседания штаба на «Кречете» Колчак занимался тем, чем и надлежит любому русскому интеллигенту: самокопанием.

В результате «возвращения» имеющего опыт «бывшего» Колчака на Балтике не произошло совершенно ничего, что могло бы в корне поменять течение этой войны. Несколько дополнительно утопленных по сравнению с реалом крейсеров и броненосец. И что? Это как-то повлияет на ход ВЕЛИКОЙ ВОЙНЫ? Её судьба решается на суше, в Ставке, а там не только слово каперанга, слово самого командующего Балтфлотом ничего не стоит.

Нет, уничтоженные «Гебен» и «Бреслау» – это, конечно, архиважно: Турция не вступила в войну. Энвер-паша прекрасно понимал, что снабжение его Кавказской армии будет заблокировано Черноморским флотом. С этого фронта Россия смогла снять и перенаправить целый пехотный корпус. На австрияков перенаправить.