Николай Ярыгин - Честь имею [litres]

Бургомистр потер подбородок и посмотрел на начальника городской стражи.

– Ну, хорошо, если так. А парень-то не дурак! Или подсказал ему кто, как думаешь?

Тут их разговор был прерван настойчивым стуком в дверь.

– Ну кто там еще? Войдите! – недовольно проговорил бургомистр.

Очень уж он не любил, когда его прерывали. В дверь заглянул писарь управы.

– Прошу прощения, господин Сайм, прибыл гонец от бургомистра Арма.

– Давай его сюда, – проговорил бургомистр, усаживаясь в кресло. – Я тебя слушаю, – сказал он вошедшему в кабинет человеку в пропыленной одежде.

– Господин бургомистр, умер император Альторн II, и на трон взошел его брат Эрлик I, – сказав это, гонец облизал пересохшие губы и замер.

– Постой, какой Эрлик? А наследница трона принцесса Алисандра? – растерялся начальник стражи, опередив с вопросом бургомистра.

– Она пропала, – ответил гонец. – Говорят, исчезла из дворца, и даже ходят слухи, что от горя наложила на себя руки.

Бургомистр и начальник стражи переглянулись.

– Симор, – позвал бургомистр писаря, – покормите гонца, пусть приведет себя в порядок, и определите его на ночлег.

Когда дверь за писарем и гонцом закрылась, Сайм и Гарет молча уселись за стол.

– Да, дела, – только и смог произнести Гарет.

И они надолго замолчали, думая каждый о своем.

Всю следующую неделю мы ночевали так же, под открытым небом. Береженого бог бережет, как говорится. Будут нас искать или нет, неизвестно, но лучше поопасаться. Благо ночи стояли тихие и теплые, поэтому ночевки больших проблем не создавали. Котята росли быстро, я их подкармливал мясом и на стоянках выпускал уже безбоязненно. Покушав, сделав свои дела, они принимались возиться и играть, вот тут уже и нам доставалась минутка веселья, потому что без смеха на них было невозможно смотреть.

Набегавшись и устав, они лезли в сумку, которая уже стала маловата для них. Вот мы и решили два дня назад заехать в городок, который стоял вдалеке, примерно в двух днях пути от имперского тракта. Надо и продуктами запастись, да и какую-то корзину купить для котят. А еще хорошо выкупаться и выстирать одежду, а то уж очень сильно мы пропахли потом и костром.

В самом городе поселились на единственном постоялом дворе с претенциозным названием «Королевский». Можно было бы и не вспоминать о нем, если бы не забавный случай. Решив все свои дела, я попросил подавальщицу принести мне в комнату свежую печень. Она вначале не поняла мою просьбу, а когда я повторил, она не то что удивилась, а даже побледнела.

Примерно через полчаса в дверь постучал запыхавшийся мальчишка и протянул мне глиняную тарелку с печенью. Я в его присутствии отхватил от куска половину и, сказав, что это мне понадобится утром, протянул ему, забрал оставшийся на тарелке кусок и закрыл дверь. Покромсав печень на небольшие куски, я выпустил из сумки свое прожорливое хозяйство. Малышня принялась с удовольствием лопать, пытаясь неумело рычать и повизгивать. Я наблюдал за приемом пищи этих обормотов, когда услышал за дверью голос Ларта, возвратившегося с рынка.

– Ты что здесь делаешь? – задал он кому-то вопрос.

Я, дотянувшись, резко открыл дверь. За дверью находился давешний пацан. Увидев меня, он попятился, запнулся, упал на задницу быстро перевернулся и, не разгибаясь, так на четвереньках и побежал к лестнице. Уже у лестницы он умудрился в чем-то запутаться и скатился по ней до самого низа. Я недоуменно посмотрел на Ларта.

– Глянь, он там живой? – попросил я его.

Ларт подошел и глянул вниз.

– Да нет тут никого, господин Алекс…

Народ рад выдумывать себе страхи и находить им подтверждение. А если подумать… Свежая печень, за дверью кто-то или что-то рычит и подвывает, а тут еще распахивается дверь и вываливается детина с окровавленными кинжалом и руками, да еще и кентиец… Невольно струхнешь!

Выкупавшись и отлично выспавшись на кровати, в выстиранной и пахнущей свежестью и травами одежде, мы покинули этот городишко, только лишь восход окрасил край неба.

Двигаться я решил в сторону, противоположную той, с которой мы заезжали в город. Так через несколько дней можно было выехать на еще один имперский тракт, связывающий империю и королевство Сармию, и вот уже по нему добраться до столицы. На второй день пути я почувствовал какую-то тревогу прям с утра и чем дальше тем больше, тревога усиливалась. По этому я с утра облачился в кольчугу и приказал это же сделать Ларту. Проверил, как выходит меч, кинжал, надел перевязь с ножами и повесил на переднюю луку седла арбалет. Корзину с котами, которую купил Ларт, с самого начала пути пристроили на вьючную лошадь, и мне теперь ничто не мешало, даже случись какая-нибудь неожиданность.

Ехали осторожно, внимательно наблюдая за окрестностями. Предчувствие мое стало сбываться, когда я за поворотом услышал шум схватки.

– Ларт, оставайся на месте и ни во что не вмешивайся! – приказал я и, зарядив арбалет, поскакал на шум.

Не спеша выехал из-за поворота, чтобы успеть осмотреться и постараться разобраться в происходящем. У кареты, запряженной четверкой лошадей, скособоченной из-за отлетевшего колеса, с десяток человек нападали на троих. Еще человек пять или шесть лежали без признаков жизни.

Вот один из нападавших рванулся к карете и распахнул дверь. Одновременно раздался женский визг, и нападавший, зашатавшись, упал с арбалетным болтом во лбу. Ну, женщин в любом случае надо защищать, и я, разрядив арбалет в нападавших, выхватил меч и метательный нож. Не теряя времени, метнул нож, пусть с коня и не очень удобно, но попал, и еще один упал.

Тем временем нападавшие заметили, что появилось новое действующее лицо, и старший из них прокричал, чтобы двое занялись мной. От толпы отделились двое и бросились ко мне. Я едва успел спрыгнуть с Ветерка, как пришлось отражать удар. А Ветерок, двигаясь, перекрыл путь второму, и тот на некоторое время замешкался, обегая коня, а потом имел неосторожность кольнуть мечом его круп, чтобы тот двигался быстрей. В ответ Ветерок удачно лягнул его задними ногами, и того откинуло на несколько метров, при этом он умудрился приземлиться очень неудачно, и, видно, сломал себе шею.

Я же, отразив удар меча противника, сам нанес удар в верхнюю часть его корпуса. Продолжая движение навстречу, ударил его ногой в колено. Заорав, тот упал, с головы его слетел шлем, и это решило его участь: я наступил ему на грудь, услышал, как захрустели его ребра, и, чтобы облегчить ему страдания, чиркнул мечом, вскрыв ему артерию.

Правда, и среди защитников кареты были потери: один лежал с разрубленным горлом, второй, шатаясь, отбивался от двоих противников, лишь один, в зеленом камзоле, оставался еще цел и невредим.