Алексей Герасимов - Царь-дедушка (СИ)

— Полководца мы ему дадим. — ответил я. — И солдат тоже. Только, скажи мне, за кем с большей охотой пойдут переселенцы, за Яркуном Коваргине и Осе Самватини, или за Валарашем? Это же не человек, это знамя настоящее! Помнишь, ты мне сам рассказывал, как его крестьяне Ежиного удела почитают? Пойдут они за таким? Добровольно! Даже не так — кто не поверит в успех переселенцев, если их преподобный будет возглавлять? Кто усомнится в обещаниях колонистам, если тот за их исполнением будет присматривать? Полководец и солдаты нужны для того, чтобы место расчистить, а вот посадить людей на землю, да не дать им за зиму с голоду передохнуть, для этого нужен совсем даже не воин. Лето к концу подходит, те кто пойдет в Большую Степь успеют не более одного осеннего урожая снять, а этого если и хватит на прокорм зимой, то едва-едва, а еще весной и сеять надо — и крестьяне, заметь, прекрасно это понимают. Много найдется дураков, которые добровольно отправятся на голодную смерть, коли я кого-то из владетельных на это дело назначу?

— Ваше величество крайне несправедливы к своим верным слугам. — обиделся Зулик, владетельный князь Тимариани. — Когда три года назад в стране случился жестокий неурожай, царь и князья раскрыли свои амбары для крестьян и горожан, чем спасли всех от голодной смерти.

Ну что тут сказать? По большому счету он прав. Да, был голод несколько лет назад, но благодаря не выродившейся в откровенных кровопийц и нахлебников аристократии ( а не выродилась она благодаря действующему, как это называл наш препод в институте, "общественному договору", в силу личной свободы 95% населения ) мора не случилось. Да и так-то крестьяне в Ашшории не голодовают, но…

— Это не я несправедлив, разлюбезный ты мой княже, а подлая человеческая натура такова. Когда вы раздавали хлеб, вас благословляли, но стоило людям собрать следующий урожай, как добро было тут же позабыто — или хочешь спорить? Может скажешь, что охотно твои крестьяне сдают княжью долю урожая, или что витязей они твоих содержат, и при том не бурчат втихомолку о нахлебниках-дармоедах, жирующих на их труде? Нешто веришь, что они нас своими защитниками и благодетелями считают? На богатые княжьи одежды-то глядя…

— Но неужто кто-то поверит, что владетельный нарочно заморит переселенцев?, — не сдавался Зулик.

— А кто говорит про умысел?, — вопросом на вопрос ответил я. — Просто крестьянин не поверит в заботу о нем со стороны пузатого богатея. Впрочем, это все пустое, о колонизации Большой Степи мы с тобой давай уж завтра побеседуем, вместе с князьями Ооза, Шадда и Лиделла — без их помощи ничего решить все равно будет невозможно. А на послезавтра… Нет, это будет вознесение — в понедельник совет князей соберем по этому поводу. Ну, а пока представь мне этого молодого человека, что с тобой пришел.

"Молодому человеку", напоминающему бородатого Верника, уже было ближе к двадцати ( ну или где-то под тридцать пять, если по земному календарю считать ), но по сравнению со мной-то…

— Танак, князь Белого Яблока. — представил своего спутника Зулик, и тот отвесил мне вежливый церемонный поклон. — Из рода князей Эшпани.

И смотрит, гад, так оценивающе — помнишь ли ты, мол, что я тебе во время путешествия рассказывал?

Да дофига ты мне про кого рассказывал, что я, запомнить всех должен?

— Эшпани?…, — я побарабанил пальцами по столешнице. — Это что же, племянник казначея, которого тот в наследовании владетельного статуса на хромой козе объехал? Они у тебя не передерутся, если сего, без сомнения достойного мужа назначить министром посольских дел?

— Разве вы, государь, не намерены отставить князя Триура с должности?, — осторожно уточнил Зулик. — Ведь он был в числе подписавших…

Главный министр запнулся и бросил быстрый взгляд на своего протеже.

— Вот ты мне тут с больной головы на здоровую не перекладывай. — я погрозил Валиссиному воздыхателю пальцем. — Твои министры, ты и решай, с кем тебе работать, а с кем нет. Сам же говорил, что если бы у всех был такой же порядок, как в ведомстве казначея, то это было бы просто счастье какое-то. Чего ж я-то его тогда должен с должности гнать? А подписал… Не он один. И, да, я помню что заезжать в Эшпань вы с Касцом мне категорически не советовали, так что с того? Я и сейчас туда не собираюсь. Или ты видишь необходимость в резких и немедленных переменах?

— Таковых бы лучше избежать. — задумчиво произнес Главный министр. — Однако, я умоляю ваше величество не доверять Триуру.

— Я, положа руку на сердце, и не собирался. Но довольно уже про казначея. Давай, хвали своего протеже.

Зулик вздохнул.

— Князь Танак последние два года был моим помощником. В министерстве посольских дел он отвечал за м-м-м-м неявную дипломатию.

— Шпион что ли?, — уточнил я. — Или наоборот, за поимку чужих соглядатаев отвечал?

— Разве возможно отделить одно от другого, государь?, — владетель Белого Яблока улыбнулся, и стал похож на Верника еще больше.

— Не только можно, но и жизненно необходимо. — сварливо ответил я.

Нет, так-то о существовании разведки Лисапет что-то краем уха слыхал. А вот то, что она у нас по дипломатическому, а не по военному ведомству проходит ( безобразие-то какое! ), да как вообще организовано, этого Лисапет не знал. В юности не интересовался, а потом и просветить стало некому.

— Вот знаешь ли ты, голубчик, что до того как я на престол взошел, у нас в стране был целый заговор?

— Если ваше величество изволит намекнуть о чем речь…, — протянул Танак.

— Изволит. Погодь-ка. - я поднялся, и погрозил Главному министру пальцем. — Не рассказывай ничего. Я сейчас.

По коридорчику, связывающему царский кабинет с царскими же покоями я шустренько смотался в свое обиталище, — конечно, есть разные там порученцы, но не для таких вещей, да и члены от сиденья в кресле уже затекли, — прихватил так и валяющуюся возле кровати дорожную котомку и вернулся к князьям. Танак пялился на меня с откровенным обалдением: ну не ведут себя так Ашшорские монархи, не по чину это нам.

— На. — я извлек свиток с кондициями и протянул владетелю Белого Яблока. — Почитай. Потом доложишь, почему это контрразведка об этом ничего не знает.

На самом деле, конечно, я сказал "противоразведка", потому как именно этот, только что рожденный мною термин, в ашшорском отсутствует ( ну а заимствовать половинку слова из другого языка, совмещая с второй частью из родной речи и вовсе не принято ). Проще тут нравы — и те, и другие, это шпионы, соглядатаи и все тому подобные синонимы. Раньше никогда об этом не задумывался, а тут, как пришлось слово изобретать, аж удивился тому, как такое возможно.

Бородатый Верник послание князьёв ашшорскому царевичу внимательно изучил, все выше и выше поднимая одну бровь по мере прочтения текста, а под конец хмыкнул и высказал свое отношение к содержимому лишь одним словом: