Алексей Герасимов - Царь-дедушка (СИ)

Хм, и это себя-то я считал местным троллем восьмидесятого уровня…

Божество сие обычно изображают в виде сидящего в позе лотоса лысого старца, с непропорционально длинными ногами и вытянутой головой, отчего сам идол очень схож с фаллическим символом. То есть сейчас мне только что недвусмысленно указали, что хрен тебе, Лисапетушка, а не флот.

— Ну, не то чтобы строить…, — я покрутил кистью в воздухе. — Вернее, не боевые-то корабли, да, безусловно. Как ты, верно, слышал, уже этой осенью я планирую вторжение в земли заков, дабы потеснить степняков и заселить эти территории ашшорцами. Некоторые удаленные от основного направления места на побережье будут заселены преступниками, висельниками и каторжанами, а их на чем-то надо туда доставить. Я действительно буду строить для этого корабли, но из сырого дерева, и они будут разобраны для нужд колонистов сразу по прибытии — заодно этим лиходеям и сбежать не будет никакого шанса.

— Верно, меня обманули. — изобразил мировую скорбь Адриналь. — Я-то слыхал, что вы собираетесь построить несколько пентекоров.

— Нет никаких сомнений, что пойди мои корабли без надежного охранения, тут же рулиннойские пираты налетят, и захватят их, а их пассажиров продадут в рабство. Зачем я буду кому-то дарить своих каторжан? Самому есть как использовать.

— Ну…, — балаббат на миг призадумался. — Таких только на рудники или в гребцы тем варварским народам, что сажают на весла невольников. Много за таких не дадут, но, полагаю, Скарпия могла бы посодействовать их продаже, если ваше величество того пожелает.

— Ты понял меня совершенно превратно, досточтимый. — улыбнулся я. — Не в нашей традиции обращать в рабство хоть кого-то, пусть он хоть сто раз преступил законы людские и божеские. Тем паче, не делаем мы невольниками своих соплеменников, и проклят будет тот царь, что изменит этой нашей традиции. Нет, я действительно хочу основать несколько поселений из каторжан, и чтобы доставить их к местам, отведенным им для пребывания, придется выделять в прикрытие силы флота. А их для этого нынче не достаточно.

— Значит, — помрачнел посол, — Ашшория твердо намерена строить пентекоры?

— Ну, не то чтобы строить… Я потому и хотел переговорить с тобой, досточтимый Исавелл. Строить корабли долго, нужно сухое дерево, мастера, верфи… А ведь для защиты караванов не нужны самоновейшие и наилучшие пентекоры. Так вот, ты бы узнал, не хочет ли брат наш, Гикамет, продать мне штуки четыре средней изношенности? Лучше, конечно же, шесть. Ну или, на худой конец, восемь.

Ого, даже такого опытного дипломата проняло неожиданностью поворота. Сидит балаббат-балабол, словно пыльным мешком ударенный.

— Ведь сие заметно снизит прискорбно необходимые расходы Скарпии на поддержание морского паритета, не так ли? А года через три, когда купленные мной пентекоры развалятся, и вам придет срок некоторое количество кораблей пустить на дрова.

— Это, хм, весьма неожиданное предложение, ваше величество. — задумчиво протянул Адриналь. — Боюсь, что я не полномочен дать вам ответ немедленно.

— Да боги с тобой, голубчик, никто же и не говорит, про все решить прямо тут, и прямо сейчас. Отпишись в Скарпию, пусть уж там решат, не хотят ли ваши флотоводцы продать десяток кораблей.

Так, надо останавливаться, пока я у Гикамета не купил весь его флот.

— И я вот что еще спросить у тебя хотел. Асины, верно, по весне с Парсудой войну затеять собираются, а Скарпия — союзник Асинии, и, надо полагать, будет в конфликте участвовать?

— Ну, ваше величество, откуда же мне знать, что решит по этому вопросу Совет Первейших?, — развел руками баллабат. — Впрочем, насколько мне известно, Асиния собиралась направить в Аарту своего посланника, как только станет известно о восшествии нового царя на престол, так что вскорости, надо полагать, ваше величество лично сможет поинтересоваться планами Совета Первейших. Я, скорее всего, тоже к тому моменту получу дополнительную информацию, в том числе о делах войны и мира государя Гикамета, да славен он будет во все века.

— Славен — не славен, главное чтоб был здоров. — я аккуратно переложил дрыхнущего без задних лап Князя Мышкина в стоящую на столике коробочку ( каковая уже начала становиться ему маловата ) и поднялся, давая понять, что аудиенция закончена. — Каков бы ни был его ответ на счет кораблей, сообщи мне не откладывая.

Был у меня на этот вечер один план, но вначале все же я решил заглянуть к Валиссе. Невестка, конечно, вовсе не такая дура, какой кажется, когда с ней познакомишься поближе, но, все же, она тоже человек — причем очень одинокий и не привыкший ждать от окружающих хоть чего-то доброго, — так что если ее начать гладить по шерстке, вполне способна наломать дров. А вот это будет плохо и для нее самой, и для официального многоженца Зулика, и, что самое главное, для меня тоже.

Невестка, когда я к ней заявился, слушала чтение служанки и что-то вязала. При моем появлении она хотела, было, подняться, но я ее остановил.

— Сиди-сиди, царевна, поди устала сегодня, за заседание-то. — попытался подпустить ласки в голос я, и, повернувшись к служанке, добавил: — Ты, милая, тоже отдохни чуток. Нам тут посекретничать надобно.

Валисса удивленно приподняла брови, а служанку тут же сдуло, словно ветром.

Все таки неплохо быть царем — все тебя слушаются, никто не перечит…

— Рукодельничаешь?, — кивнул я на вязание, присаживаясь.

— Брат Шаптур говорил, что вы поясницей маетесь. — вздохнула она. — Решила, вот, шерстяной платок вам на такие случаи связать.

— Очень с твоей стороны мило и любезно. — а главное, блин, неожиданно. — И зачем же ты призывала его? Не захворала ли?

— Ничего существенного. После заседаний совета, бывает, у меня побаливает голова — Шаптур считает, что это от спертого воздуха и шума, советовал больше бывать в дворцовом саду, или хотя бы почаще проветривать покои. — Валисса усмехнулась. — Сказать по правде, это помогает куда лучше, чем пиявки, кровопускания и уксус на виски, чем меня обычно потчевали ранее. Но вы, верно, пришли не хвори обсуждать?

— Ты женщина еще молодая, с тобой много на эту тему не наговоришь. — усмехнулся я.

Можно было бы конечно про чисто женские болячки поболтать, растяжки после родов и тому подобное, но, вот положа руку на сердце, что-то меня на такое не тянет. И в прошлой жизни не тянуло тоже.

— Ну уж, скажете тоже, Лисапет — молодая. — насмешливо фыркнула царевна. — Старшие дети со дня на день в совершенные лета войдут, да и Утмиру до этого недолго.

— Ну и не старуха далеко, вполне себе интересная особа. — я вздохнул. — И вот в связи с этим есть одна не самая, увы, приятная тема для беседы.