Валерия Чернованова - Мой (не)любимый дракон. Выбор алианы

Что-то шершавое, прохладное и влажное касалось моего лица. Настойчиво так касалось. Снова. И снова. Скользило от скулы к виску, от уха к носу, щекотало самый его кончик. Меня даже куснули один раз за подбородок. Легонько так. Легонько, по мнению Снежка, озаботившегося утренним умыванием своей хозяйки. А сама хозяйка чуть не зашипела от боли и в полудреме попыталась отпихнуть кьерда. Но тот и не думал отпихиваться. С еще большим усердием принялся меня вылизывать, попутно делая мне массаж. Если так можно было назвать топтание по грудной клетке всем своим немаленьким весом.

А я, между прочим, хрупкая девушка.

– Снежок, отвали, – посоветовала ему, мечтая вернуться туда, откуда пришла.

Еще чуть-чуть посплю. Совсем чуть-чуть…

Укус, на сей раз куда более ощутимый, ожег скулу. Я вскрикнула, стащила с себя снежного вампиряку и потерла саднящую щеку. Не сразу, но все же сумела разлепить веки и максимально строго посмотрела на этого вконец обнаглевшего.

– Молодой чело… кот, вы что себе позволяете? – возмутилась, сталкивая негодника на пол. Пока он мне все лицо не сделал в крапинку.

Если Скальде увидит меня всю такую пятнистую…

Скальде!

Сон как рукой сняло. Меня буквально вышвырнуло из кровати. Лихорадочно огляделась по сторонам, понимая, что вот сейчас уже можно паниковать: Герхильд нигде не просматривался. Зато высоко в небе просматривалось солнце. Слишком высоко. Оно поджигало парящие в воздухе пылинки, заставляло глаза слезиться. Настолько было ярким, ослепительным.

Я ведь не собиралась спать. И уж тем более не планировала беспечно дрыхнуть до обеда!

Кьерд не унимался. Путался у меня под ногами и при этом издавал совершенно невероятные звуки: не то выл, не то скулил. Собака и волк в одном флаконе.

Вот такой он у меня разносторонний.

– Ну что такое? – Присела перед этим челокотом на корточки. Протянула руку, чтобы погладить. Снежок уткнулся мне в ладонь своей мордахой и жалобно так заплакал. – Эй, эй, ну хватит. Видишь, все со мной в порядке. Чувствую себя прекрасно, разве что голова еще немного неясная. Не заледеневаю. Но если мы сейчас же не найдем Скальде, все прекрасное станет ужасным. А у тебя появится другая хозяйка.

Кьерд завыл еще громче, пронзительно и отчаянно. Наверное, протестовал против такого финала моей сказки.

Физически я действительно чувствовала себя на все сто, а то и на целых двести. Отдохнула, выспалась. Непонятно только, какого черта… Это я про выспалась. Урвала себе чуток про́клятой силы. Отчего ощущала себя же новенькой батарейкой, под завязку напичканной самой необыкновенной энергией.

Магия пела в моей крови. Она сама стала моей кровью, сердцем. Частью моего естества. Я не могла объяснить, откуда это знаю. Просто чувствовала. А скоро она станет подарком для Фьярры. Если сейчас же не возьму ноги в руки и не отправлюсь искать Скальде.

Нам, конечно, не положено видеться. Но мне сейчас было глубоко положить на то, что нам там не положено.

Мысли проносились в голове со скоростью дракона, улепетывающего от дольгаттов. А я тем временем в чем мать родила носилась по спальне, отчаянно ища платье, пеньюар или хоть что-то, чем можно прикрыться. Снежок продолжал крутиться рядом и утробно завывать.

– Не сейчас, милый. Пожалуйста, – простонала я, оглядываясь.

Дурацкая какая-то спальня. Четыре сундука – и все пустые. И что это вообще такое – оставлять без одежды императрицу?! И где все? Как будто куда-то провалились.

Сорочка, после того как о ней «позаботился» Герхильд, представляла собой жалкое зрелище. Но я все равно ее на себя надела, повязав поверх ошметков кружева и шелка измятую простыню. Да простят меня старейшины за эту вредную привычку – разгуливать по императорской резиденции в таком эпатажном виде.

Но у меня просто не было другого выхода.

До дверей оставалось каких-то три шага – расстояние вытянутой руки, которую я и вытянула, чтобы дернуть за завихрюшку из рыжего металла. Бронзовую, медную – неважно. Три шага, которые так и не сумела преодолеть. Почувствовала, как в комнате повеяло холодом, и замерла, пригвожденная к полу взглядом. Чужим, словно бы потусторонним.

– Какая же ты все-таки забавная. Действительно собралась разгуливать вот так по замку? – расплескался по спальне нежный голос, наполнив ее звоном тысячи колокольчиков.

Не хрустальных – ледяных.

Стало еще холоднее. Настолько, что меня начало знобить. Не от магии, которую разделил со мной любимый мужчина. А от той, что вдруг ни с того ни с сего здесь появилась.

Я медленно обернулась. На негнущихся ногах, под глухое шипение кьерда. Увидела взметнувшийся к каменным сводам снежный вихрь, осыпавшийся в кресло сверкающими песчинками. Спустя мгновения, которые рваными ударами отсчитывало мое сердце, крупинки снега стали соприкасаться друг с другом, превращаясь в… девушку. Изящную и обманчиво хрупкую.

Серебристое платье струилось по точеной фигуре. Кожа незнакомой красавицы была неестественно светлой. Как будто на нее ложилось, выбеливая, призрачное мерцание луны. Глаза – почти прозрачные, ничего не выражающие. Мертвые, как лед, сковывавший зимой мраморные надгробия на кладбище.

Наверное, так могла бы выглядеть Снежная королева. Холодная, высокомерная. Страшно красивая и опасная.

Смертельно.

– Куда это вы собрались, ваша лучезарность? – От взгляда незнакомки защипало все тело. Как если бы меня, в чем была – в дышащей на ладан ночной рубашке и простыне – вдруг забросило на самую вершину горы. Одну из тех, что своими обледенелыми пиками разрывали вокруг Хрустального города небо. – А познакомиться? Какие невоспитанные нынче пошли алианы. Ни тебе здравствуй, ни тебе прощай.

– Здравствуй и прощай, – стараясь совладать со страхом, что вызывала во мне неизвестная, резко оборвала ее я.

– А манеры-то, манеры! – зацокала языком снежная дева.

– Кем бы ты ни была, тебя сюда не приглашали. Так что давай, проваливай!

Меня продолжало потряхивать. От напряжения, с появлением странной девушки достигшего своего предела. От холода, который она источала. От плохого, совершенно гадкого предчувствия, что сейчас случится что-то ужасное.

Поведение Снежка это только подтверждало. Кьерд пугливо жался к моим ногам, шипел, утробно завывал, и весь его вид говорил о том, что этот соперник ему не по клыкам.

– Ауч! – воскликнула ее снежность, как будто обожглась моими словами. – Грубо. Обидно. Дерзко. А дерзких девчонок, как известно, наказывают.

Сказать, что я ее испугалась – это ничего не сказать. При одном только взгляде на чертову незнакомку на меня накатывала такая паника, что впору было хлопаться от переизбытка этого чувства в обморок. Горло как будто сдавило невидимой цепью, звенья которой больно впивались в кожу, обжигали холодом. Наверное, потому вместо крика о помощи с губ сорвался невнятный хрип, как если бы я уже корчилась в предсмертной агонии.