Татьяна Абалова - На углу Пскопской и Йеллопуху

— А что такое «соприкосновение»? — подумал Макар, но задать вопрос не успел, упав лицом в кулебяку.

Макар стоял у окна в своей комнате. Он видел, как мама, открыв калитку, наклонилась к кинувшемуся к ней Грушевичу — так они назвали приблудившегося к их двору пса. Они оставили дворнягу у себя за верную службу, проявленную в первую же ночь: нежданный охранник подрал штаны соседу, вздумавшему воровать груши.

— Мама, что так поздно? Я уже хотел на станцию идти.

— Все нормально, сынок.

Когда он вышел, чтобы перехватить сумки, почувствовал запах лекарства.

— Опять сердце?

— Уже все прошло, иди, отдыхай.

— Я на лекциях выспался.

Это было почти правдой, если не считать того, что сегодня он сдавал контрольный опрос, а вздремнуть удалось только на перемене, упав головой на конспекты. Почти каждый вечер Макар пропадал в мастерской, где восстанавливали раритетные машины. Ему доставалась самая тяжелая работа: шкурить, красить и полировать, но он не роптал. Заработанных денег хватало на то, чтобы одеться, дать немного маме и сводить девушку в кино или кафе.

В последнее время Макара тревожило, что мама все чаще жалуется на сердце. Когда он гнал ее к врачу, она отмахивалась.

— Может, все-таки согласишься на операцию? Я найду деньги, не переживай. Ребята помогут, машину продам, уже есть покупатель.

— Не надо, милый. Не хочу. Если я поберегу себя, то и без операции прожить можно.

— Ты уж побереги, мама.

Макар скрывал, что уже начал откладывать деньги на лечение. Сейчас мама — главная его забота, поэтому он собирался порвать с Натой — капризной девицей, требующей не только внимания, но и дорогих подарков. Макар терпеть не мог ультиматумы и шантаж, а Ната всякий раз дула губы и говорила, что сокурсник Арчи, останься она с ним, ни за что не жалел бы на нее денег.

А спать действительно хотелось.

Где-то далеко зудели шмели. Зудели и зудели. Мешали.

Макар повернул голову, но подушка оказалась до того неудобной, что устроиться на ней никак не получалось. Студент вздохнул и открыл глаза.

И обнаружил себя сидящим за столом. Перед ним стояла тарелка с тем, что осталось от пирога, раздавленного его щекой, рядом слизкой лужей растекался маринад из опрокинувшейся вазочки с грибами.

— Я что — сидя уснул? — спросил Макар, протирая глаза, но ему никто не ответил.

Студент огляделся и застонал, поняв, что по-прежнему находится в Междумирье.

Барная стойка, за которой недавно колдовал Сапфир, готовя успокоительные коктейли, сияла чистотой. Ни стаканов, ни фужеров. Задняя стена, сплошь заставленная разномастными бутылками, тревожно поблескивала стеклом и красной неоновой вывеской «Приют проходимцев».

Дверь на кухню оказалась непривычно широко распахнута, словно ее покидали в спешке. Повернув голову в сторону часов, хорошо видных и с этой стороны кафе, студент задержал взгляд на быстро увеличивающейся горке песка. По всем признакам, произошло соприкосновение с другим миром, и оно продлится недолго.

Чтобы хоть как-то сопоставить нереальное с реальным, Макар представил Заставу в виде железнодорожной станции, куда прибывают поезда из разных миров. А жители Заставы — это пограничники, фиксирующие перемещение лиц. «И рож», — мысленно добавил Макар, вспомнив гоблинов. «Может быть, и здесь, как на вокзале, есть расписание соприкосновения миров? Было бы интересно взглянуть».

От размышлений отвлек поменявший тональность гул голосов, принятый им во сне за жужжание шмелей.

«Опять что-то случилось с Окси?»

Студент поднялся со стула, но идти сразу не смог — ноги от неудобной позы затекли. Сделав несколько разминочных упражнений, Макар застыл, так и не закончив движение — в дальней части кафе он увидел дверь с надписью «Выход». Сладко заныло под ложечкой от предчувствия великого открытия. В голове запел чарующий голос птицы Феникс из фильма «Садко»: «Иди ко мне… Я — путь на свободу…»

Макара потянуло к заветной цели с неимоверной силой. Все десять шагов до нее он боялся услышать чей-нибудь грозный окрик вроде «Куда?» или «Держи его!», от этого его желание посмотреть, что же находится за дверью, достигло апогея и чуть не закончилось разочарованием, когда он не смог ее открыть. Не сразу вспомнив, что на Заставе двери послушны волшебному слову, студент сначала подергал ручку, затем в отчаянии саданул плечом, и лишь потом умоляюще произнес:

— Пожалуйста, откройся.

Дверь послушно распахнулась наружу.

На Пскопской стороне стояла ночь. Картина засыпающего города резанула своей обыденностью: неширокая улица освещалась редкими фонарями, в многоэтажке напротив горело несколько окон, и в одном из них неспешно двигалась женщина, качая на руках ребенка.

У кого-то слишком громко бухтел телевизор. Шло поставленное на поток строительство отношений в «Доме-2».

Ребенок на руках у женщины заплакал, и она переложила его на другой локоть.

Мимо, совсем близко, пронеслась машина.

Где-то завыла полицейская сирена.

Знакомые звуки города завораживали, и Макар, отчаянно веря, что свобода близка, шагнул за порог.

И был отброшен назад с такой мощью, что проехался по полу на спине.

Поспешно поднявшись, не обращая внимания на боль, Макар вернулся к двери, сунул руку в проем и наткнулся на невидимую преграду, напоминающую туго натянутый батут.

Пока Макар исследовал незримую границу, на тротуаре появилась парочка влюбленных. Они шли, тесно обнявшись, и время от времени останавливались для поцелуя.

Макар закричал:

— Спасите! Помогите!

Влюбленные непонимающе огляделась, и как бы Макар не махал руками, его не замечали. Поднявшийся вдруг ветер швырнул молодым людям в лицо пыль и заставил закашляться.

— Пожалуйста, позвоните в полицию! Меня похитили! — Макар не терял надежды, но грянул гром и его слова потонули в его раскате. Следом хлынул ливень, и влюбленные, спрятавшись под джинсовую куртку, которую спешно стянул с себя парень, побежали на другую сторону дороги, где на их счастье притормозило такси.

Даже сквозь пелену дождя Макар разглядел, с какой ненавистью на него посмотрел таксист.

— Ох, и достанется тебе от Хоча, — голос Бай-юрна заставил вздрогнуть. — Он целый день занимался доставкой продуктов для Заставы, вымотался, только лег спать, а тут ты со своим «Спасите-помогите!».

— Но люди слышали меня! — Макар сжал кулаки. Его тело потряхивало от злости. Только что ему почти удалось докричаться до людей, и вот все рухнуло.

— Тише, тише, Макарка. Чего ты так разволновался? — Кот похлопал по плечу студента.

— Вы меня не остановите! — Макар сделал шаг в сторону, не желая, чтобы к нему прикасался Бай-юрн. — Рано или поздно я добьюсь своего и передам с кем-нибудь из землян сообщение на волю. Неужели вам самому никогда не хотелось покинуть Междумирье, вернуться туда, где вас ждут и любят?