Игорь Сорокин - Флагман флотилии. Выжить вопреки (litres)

С оптикой та еще проблема – точность обработки стекла и отражающих поверхностей. Но главное – хрупкость. При стрельбе корабля или по кораблю на корпус корабля и объекты на нем влияют динамические нагрузки, в виде гравитационной волны, пробегающей по листу железа, который неграмотный человек держит рукой, а в это время по нему ударяют молотком. Ощущение еще то, и кажется, все его хоть раз в жизни, но получали. Впервые с такими видами поражения личного состава столкнулся царский флот, когда не предусматривалась никакая амортизация приборов и защита тела. У всех это поражение называется по-разному, одни говорят «зубодробилка» (потому как зубам очень больно, если при попадании снаряда в корпус держишься за переборку), другие говорят «спинодробилка» (танкисты множество таких повреждений имели). В общем, этот поражающий фактор надо учитывать.

Пористой резины или пены монтажной, или силикона в то время в Измаиле, да и вообще нигде, просто нет. Поэтому взята была обычная мочалка – растущая на юге Украины, в Ставрополье и в Средней Азии люфа. В наше время этими мочалками современные узбеки всех снабжают. Перед войной мочалки «люфа» использовали как фильтрующее средство для работы корабельных двигателей.

У этого растения есть такое свойство. Обычным утюгом его можно спрессовать до пластины толщиной в несколько миллиметров. Потом обдал паром или полил водой, и мочалка вернула свой объем, раз этак в пятнадцать больше. Далее высыхает и остается в новом объеме. Вот и я взял, нарезал люфу, спрессовал, потом обмотал стеклянные трубки, рефлекторы и вложил все это в металлический футляр. Дал немного пара в пространство между кожухом и корпусом оптической части. Как итог получил почти монолитную конструкцию, с защищенной хрупкой частью внутри.

В специальные технологические отверстия вставляем три пары угольных электродов. Теперь главное – следить, чтобы внутренность не сгнила. Тут на помощь приходит химия. Мне обещали помочь и обеспечить чем-то не гниющим.

Хотел установить оптроны на бронекатерах – отказался пока. Поставлю на чужой катер, мало того что себе не поставлю, так и непонятно, что может произойти. Пример тому американцы в Северной Африке: получили прожекторные танки, засекреченные, а как их использовать – теории и тактики еще нет, вот и не получилось, ничего путного. Вроде круто, все согласны, а своего Ромеля или Гудериана у них там и не оказалось. Потом в Арденнах немцы прожекторами союзникам проблемы создадут, намного грамотнее и эффективнее.

Самым ценным, что взяли в десанте, оказались коммутатор телефонный с немецкими бобинами полевого провода (аж 1,5 километра) и семь полевых телефонов. Именно на средства связи – как корабельный трофей – был нацелен Нечипайло и К о.

Ситуация со средствами связи в Союзе всегда была плохой, а в то время вообще аховой. Вот как, например, на корабле выдавали целеуказание. За маленькой или большой артустановкой всегда стоял матрос с двумя красными флажками, и его главной задачей (весьма ответственной, кстати, – стоять под пулями и осколками и репетовать команды) было: одной рукой с флажком указывать командиру орудия, куда целиться и когда стрелять или прекращать огонь. С надстройки сигнальщику указывали, куда указывать при целеуказании. Сигнальщик на надстройке становился и указывал рукой с флажком направление на цель (тоже, кстати, под осколками не прятался, а стоял и держал флажки). Далее сигнальщики у орудий репетовали стойку сигнальщика на надстройке, что служило подтверждением получения и понимания целеуказания. Этот сигнальщик-комендор должен был в горячке боя непрерывно следить за командами ведущего сигнальщика и добиваться у командира орудия осознания и выполнения команд с мостика. И все это в бою при летящих вокруг осколках, пулях, падающих рядом товарищах (выдержка нужна еще та). Голосом ведь команды не передашь. Их просто не услышат, аппаратура внутренней связи была на уровне ларингофонной, используемой в танках, и то только значительных боевых постов – башня главного калибра, машинное отделение и запасной командный пункт.

По замыслу, на каждый боевой пост необходимо вывести линию связи, хоть из полевки, но иметь возможность личного общения командиров боевых частей и служб с каждым боевым постом и отсеком, который есть в настоящем и будет в будущем. Поэтому каждый диверсант нашей разведроты знал главное, что надо взять у противника связь, связь и еще раз связь. Секреты – это само собой разумеется, все же в то время я знал, что организацию управления и противодействия я смогу развивать в ближайшие два года только с помощью фирм «Телефункен» и «Цейс».

Теперь, когда появилась возможность свободно перемещаться по акватории Дуная возле Измаила, река словно ожила. От города к захваченному правому берегу со скоростью черепахи начал идти катер, тянущий прямой кабель связи на плацдарм. Портовый буксир вспомнил о своих обязанностях и начал выводить из порта поврежденное сухогрузное судно «Северная Буковина». Буксир с баржей, загруженной пленными, перевозит их в Измаил. Пара бронекатеров пошли вниз по течению, вдоль правого берега, сопровождать пограничников, зачищающих противоположный берег от румынских постов на участке Измаил-Килия.

Кораблю поставлена задача – вернуться в район рассредоточения и входа в Кислицкую протоку. Бессонные сутки требуют отдыха, словно сонное царство окружает всех. Люди борются со сном из последних сил, управляя механизмами и всматриваясь в окружающую обстановку. Пришвартовались к берегу, выставили охранение, подключились, и корабль превратился в сонное царство. Хорошо – сейчас лето. Мне на мостике поставили складывающийся шезлонг, на котором после быстрого завтрака удалось поспать. Вокруг, прямо на верхней палубе и надстройках, недалеко от своих боевых постов легли отдыхающие смены. Раньше удары корабельных склянок указывали время на корабле и вызывали к действиям. Теперь вахтенный командир обязан следить за временем, руководить корабельной службой и жизнью.

Натянутый над ходовым мостиком брезентовый тент дает тень и затишье. Несущие вахту бойцы и командиры аккуратно обходят лежащих рядом с ними боевых товарищей. На корабле уже не экипаж сослуживцев, а боевое братство. Несмотря на неожиданность применения слепящего света, по корпусу корабля были выстрелы, и пули вокруг верхних боевых постов пролетали не условные, а настоящие. Броня рубки и корпуса в некоторых местах тоже получила отметины.

Корабельный сон он бывает: крепкий, когда ложишься и сразу в сон, а вокруг хоть трава не расти, если она тебя не касается; и чуткий. Полудремотное состояние, когда ты спишь, но слышишь, а в уме даже видишь. Вот сигнальщик разбудил сменщика, а сам улегся на его место, прямо под прожектором у ног вахтенного сигнальщика, а вот на берег сошел патруль и дозорный из секрета, меняющие товарищей на берегу.