Виктор Мурич - Путь голема (СИ)

Тихо шепчут над головой густые кроны, рассеивая теплые лучи весеннего солнца. Еще день-два и лето нагрянет с изнуряющей жарой и духотой. Трещит на ветке сорока, настороженно поглядывая в мою сторону.

Наконец кустарник закончился. Облегченно вздохнув, выхожу на опушку, и улыбка сползает с лица.

Приехали!

Вот же засранец а не бог!

Я громко высказываю, что думаю о богах, этом мире, и вообще о жизни в целом. Досталось всем, даже тем, кого уже нет. Перепуганная гневной тирадой сорока срывается с ветки и улетает прочь.

А я-то думаю, с каких пор в парке любви так чисто стало. Ни тебе кострищ, ни битых бутылок, ни развешанных по ветвям латексных следов любви.

Переливаясь в лучах солнца, передо мной во всей своей красе раскинулся Хрустальный город.

Не смотря на постигшее разочарование, я полон восхищения. Вот уж точно божьих рук дело. Сквозь полупрозрачные городские стены можно рассмотреть суетящихся людишек. С такого расстояния они кажутся мелкими букашками в стеклянной банке.

Невесомыми лентами тянутся через весь город, от стен до центральной башни, стеклянные мостики. У верхушки башни они сливаются в широкий опоясывающий ее балкон. Город словно накрыт ажурным покрывалом из паутины.

– Шпиль на главной башне предназначен для защиты города, – сказал подошедший сзади Ильич. – Он рождает… роаждал молнии… – и, помедлив, спросил, – Значить дошел все-таки?

– Таки дошел, – отвечаю, не отрывая взгляда от города. – Вот только не туда пришел. Вот и верь всесильным после этого.

– Какие они?

– Кто?

– Спящие.

– Как живые, только мертвые.

Ильич хмыкнул и отошел.

Выскочив из-за кустов, бросилась ко мне Лиля.

– Димчик! Живой! Я даже не надеялась, что наш любимый герой останется в живых. – Радостно затараторила она, повиснув у меня на шее.

– Не дождетесь. Живее всех живых.

– Мне так плохо было. Что-то с ножками случилось. Так больно было, что я почти ничего не помню. Потом кошмар какой-то. Наверное, я от страха упала в обморок. Ты не поверишь, мне померещилось, что Тимошенька сгорел, а меня спасает Ильич. Представляешь, на плечо меня вскинул и бежит так быстро-быстро, и колоны мельтешат. А дальше ничего не помню. Потом здесь проснулась. Вот чудеса, да Димчик? А Тимошка говорит что все это правда. Глупенький.

– Ты ходишь? – изумленно смотрю на стройные ножки, символически прикрытые драными шортами.

– А я что, летать должна? – хихикнула Лиля, и кокетливо поправила длинные светлые волосы.

– Тимоха теперь должен на руках тебя носить и не отпускать ни на шаг, – отшучиваюсь я. А перед глазами – обугленные культи, волочащиеся по полу и стеклянные от безумия глаза. – А сам он где?

– Здесь, – стиснул меня Тимоха лапищами так, что кости затрещали. – Рад тебя видеть. Спасибо что вытащил из пекла. Дайла рассказала, как ты геройствовал. Раз мы тут значит победа за тобой.

Обугленные лохмотья спортивного костюма с трудом прикрывают мускулистое тело. Шрамов как не бывало. Пышная курчавая шевелюра как после хорошего шампуня стекает на крутые плечи.

– Взаимно, – хриплю в ответ. – Пусти, раздавишь.

– Как же, раздавишь его, – хмыкнул подошедший Прыщ. – Тьму тьмущую монстров порубал. Всем задницу надрал. С богами на брудершафт пьянствовал. Мертвых друзяк из могил поднял … Что ему какой-то тупой Тимошкин. Порвет как Тузик грелку.

– Смотри, чтобы я тебя не порвал, – выпуская меня из объятий, буркнул Тимоха. – Достал уже. Зудишь и зудишь. Голова от тебя болит.

– Не злись Тимоха, – хлопнул я его по плечу. – Привет Прыщ. Из могил, допустим, не я поднял, а спящие. Да и тебя это мало касается. Последний раз я видел тебя улепетывающим, и живее всех живых. Или добегался?

– Было дело, – неохотно ответил Прыщ и, скривившись, отвернулся.

– Мы там обыскались тебя. Куда тебя черти занесли?

– Отстань Димыч. Даже вспоминать об этом не хочу – Прыщ вздрогнул и скрылся в зарослях.

– Он странный после… этого… в общем воскрешения, – сказал Тимоха, глядя ему вслед. – Воскрешение это само по себе странно. Я не понимаю как мы здесь…

– Мне трудно будет объяснить…

– И не хочу понимать. Достаточно того, что все живы. Я не люблю когда сложно. Люблю когда просто. Как на ринге. Есть бой. Есть противник. Он может и друг. Но за рингом. На ринге дружбы нет. Он противник. Нужна победа. Так мне нравится. Все просто и понятно.

– А Дайла где? – задал я мучивший с момента появления босса вопрос.

– Там, – махнула рукой назад Лиля и заговорщицки подмигнула. – На поляне сидит. Странна-а-а-я. Мы сюда на твой голос пошли. Представляешь, я никогда не думала, что ты так ругаться умеешь. Ужас. Неужели эти боги такие каки?

– Какие каки?

– Такие каки. Ты по-другому их называл… и город… и небо… и жизнь… и нас… Я так высказываться не привыкла.

– У меня был весомый повод, – отвечаю, направившись в указанном направлении. – А за вас… Ну извини. Сорвалось. Накипело.

– Какой он миленький, Тимошенька, но злитый последнее время.

– Не беспокой его. Он прошел то, до чего мы не дожили.

– Ужас!

– Это мы видели ужас. Он видел больше.

– Так это был не кошмар? – дрогнул нежный голосок. – Все так и было? Я… я… так ужасно выглядела…

На небольшой поляне, окруженной густыми зарослями кустарника, прислонившись спиной к дереву, сидит Дайла. Глаза закрыты. Рыжий локон спадает на задумчивое лицо. О недавних событиях напоминает лишь прогорелая на животе куртка. Через дыру отсвечивает белизной кожа.

– Не смотри туда, – попросила она, не открывая глаз.

– Почему?

– Вспоминать неприятно. Тебе не понять. Ты никогда не умирал и не представляешь как это.

– Страшно?

Присаживаюсь рядом на молодую траву.

– Страшно когда жизнь покидает, и погружаешься во мрак. Последнее, что помню – твое лицо. Не самое плохое воспоминание.

– Вот спасибо, – ухмыльнулся я. – Ты хорошо держалась. Достойно.

– Я же дочь приближенного. Иначе быть не могло. Мое поколение воспитали для борьбы. – Помолчав, она спросила, – Как там было?

– Холодно и сыро, – честно ответил я.

– И все?

– Нечего особо рассказывать. Лучше объясни, на кого я так похож, и кому ты за него мстить собралась? Что они с ним такого сделали, что ты их так ненавидишь? И почему он похож на меня?

Она резко отвернулась, словно не желая выдавать скрываемые чувства.

– Нечего особо рассказывать, – не своим голосом ответила Дайла.

– Ты чего? – легонько толкнул я ее плечом в плечо. – Обижаться вздумала?

– Нет, – поправила повязку девушка, и как ни в чем не бывало, повернулась ко мне. Зеленые глаза с любопытством заглянули в меня. – Спящие признали тебя?

– А должны были? Я лишь догадываюсь, на кого ты с Ильичем меня сватаете, но могу с уверенностью сказать, что я не тот о ком вы думаете. Мне просто чертовски везет.