Андрей Ерпылев - Личный счет. Миссия длиною в век

Не бил в лицо ветер, не мелькали предметы, не захватывало дух: было лишь ощущение движения. Нет, не инерции, которую чувствуешь даже в наглухо запертом кузове автомобиля, несущегося куда-то, – это ощущение лежало на совершенно ином уровне восприятия…

Сколько Александр наслаждался своим нереальным полетом, сказать он не смог бы при всем желании. Чем измерять время там, где времени просто не существует? Может быть, мгновение, может быть – вечность. Однако внезапная остановка подействовала на него словно ведро ледяной воды, вылитое на заходящегося в любовном экстазе мартовского кота.

«Ну вот – приехали!..»

Опять же не было никакого толчка или удара. Просто движение завершилось, и все. И сколько бы Саша ни представлял себе скольжение – ничего не получалось.

«А если в обратную сторону?»

Чудо! Неощутимое тело (или сознание) опять заскользило куда-то, словно воображаемая «горка» послушно поменяла угол наклона на противоположный…

…Маленький Саша с отцом сидят в крошечной, тесной для двоих лодочке посреди небольшого пруда, из-за предрассветного безветрия напоминающего огромное овальное зеркало, небрежно брошенное в густую траву.

Чуть розовеет краешек неба за темной и неподвижной, будто вылитой из ажурного каслинского чугуна, березовой рощицей. Остальное небо еще по ночному густо-синее, почти черное, но звезды гаснут одна за другой. Кругом царит такая тишина, которая бывает лишь накануне ясного летнего дня, когда и птицы, и букашки словно пытаются урвать у неумолимой природы последние минутки спокойного сна.

Поплавки намертво впаяны в полированное стекло воды.

Ох, как трудно в десять лет подняться задолго до рассвета, трястись через ночной город в коляске старенького мотоцикла, помогать папе собирать в росистом камыше из вороха позвякивающих алюминиевых трубок нечто, на глазах превращающееся в изящный лодочный каркас, натягивать прорезиненный чехол… А труднее всего подавлять мучительную зевоту с риском вывихнуть челюсть…

«Может, вздремнешь до рассвета в мотоцикле?»

Еще чего! Сколько раз вожделенная рыбалка срывалась из-за предательского сна, такого сладкого в предутренние часы. Но нет – дудки! Теперь никаких снов!

«Как знаешь…»

И вот теперь глаза сами собой закрываются, как будто к каждому веку за ресницы подвешено по тяжелому свинцовому грузилу, да к тому же в каждый налито по ложке клейкой сладкой патоки… Или сиропа… Меда, в конце концов… А конфеты такие сладкие…

Легкий толчок отцовского локтя – и грузила в сиропе испаряются без следа. Что случилось?

Папа одними глазами указывает на Сашин поплавок, который едва заметно покачивается, колеблемый неощутимым ветерком.

Нет! Это не ветер! Вон, второе перышко даже не колыхнется.

«Не торопись…»

Как тут можно не торопиться? Мигом вспотевшая маленькая ладошка ложится на влажный от росы бамбук удилища. Сейчас… Вот сейчас…

Гусиное перо плавно идет в сторону, погружаясь почти полностью и…

«Давай!»

Рука сама собой дергает гибкое удилище, тут же налившееся живой приятной тяжестью, и сердце счастливо замирает в груди…

Наваждение рассеялось так же мгновенно, как и возникло. Канули в невозвратное прошлое недавно скончавшийся отец и десятилетний Саша, только что казавшиеся такими реальными и настоящими. Как давно за заботами и повседневной «трясучкой» бизнеса, будь он трижды проклят, не вспоминалось славное и беззаботное детство… Если бы снова вернуть хотя бы только что пережитую иллюзию…

«А развернуться?..»

И это удалось безо всякого труда, но скольжение в выбранном направлении завершилось до обидного быстро, безо всякого «погружения в прошлое», что совсем не обескуражило. Недаром ведь говорят, что в одну реку нельзя войти дважды… Попробуем еще.

Еще один «галс» и еще… Тьма и бесчувствие. Хотя… Что-то вот тут… Ну-ка, поворотик…

… «Вы что, сумасшедший, товарищ рядовой?»

Плотный невысокий мужик с майорскими звездочками защитного цвета на плечах полевого «пэ-ша», перетянутого скрипучими ремнями портупеи, волком смотрит на вытянувшегося перед ним нескладного «гусенка» в мешковатой, необмятой еще форме. Что за подлянка – в первом же суточном наряде нарваться на самого майора Довганя, зампотылу Н-ского учебного полка. Да не просто так, а с пищевым алюминиевым бачком в руках, куда выжималась вода из грязной тряпки. А что поделаешь, коли «дедушка» приказал? Сам младший сержант Плющов – гроза всех «духов» и «молодых».

«Вы понимаете, товарищ рядовой, что непосредственно из этой посуды осуществляется прием пищи? – негромко, но постепенно повышая голос, выговаривает майор. – Вы что, весь полк хотите на очко посадить?! – почти орет он. – На губу захотели?!!»

Противный металлический привкус во рту, ватным свинцом наливаются ноги, мир сужается до багровой майорской физиономии, вернее, дергающегося щетинистого кадыка под мощным, плохо пробритым подбородком…

Оп… Фу-у-у… Опять привиделось… «Приблазнилось», как говаривал дедушка. А как достоверно, как четко! Так и стоит в носу вонь пищеблока, чувствуется предательская дрожь в ногах…

Ага! Где они, ноги? Где нос? Иллюзия. Опять иллюзия. Но эту повторять совсем не хочется. Лучше уж опять детство.

Кстати, а никакой губой тогда дело не кончилось. Наорался майор вволю, накуражился и утопал восвояси, напоследок через плечо пообещав нерадивому солдатику семь казней египетских. И все равно – вспоминать такое неприятно до крайности…

Прочь от этой струи!

Так, меняя векторы движения, Александр «мотался» (иного определения на ум не шло) туда-сюда, будто муха в банке чрезвычайно хитрой формы, пока ему не прискучило и он опять не замер в неподвижности, принявшись за анализ своего «исследования».

Собственно говоря, анализировать было нечего.

Порой Саша летел куда-то камнем, рушащимся в пропасть, порой – полз едва-едва, иногда утыкался во что-то твердое, иногда – постепенно увязал в неощутимом киселе или самопроизвольно менял направление, будто попадая в какую-то искривленную трубу. Более того, временами полет продолжался бесконечно долго, а через рикошет – завершался почти мгновенно. Как жаль, что зрение здесь отсутствовало напрочь…

Почему отсутствовало?

«Скиталец» поймал себя на том, что давным-давно ощущает мягкий свет, льющийся откуда-то… Сбоку?.. Сверху?.. Снизу?.. Не глазами, но как-то ощущает. Хотя почему не глазами?.. Он же может ориентироваться!

Не веря себе, Александр повернулся в сторону света и поплыл к нему, ощущая себя рыбкой, поднимающейся из темной толщи воды к сияющей солнечными бликами поверхности. Увы, путь окончился до обидного быстро: «малек» снова уперся в неощутимую стену.