Ярослав Коваль - Чужак: Боец демона-императора. Тропа смерти. Сквозь бездну (сборник)

– Эй, подымайся! – Ниршав решил не утруждать себя лишними усилиями и будил меня пинками сапога. Правда, очень осторожными. – Ты уже сорок минут дрыхнешь!

– Чего это? – Протирая глаза, я поднялся с ощутимым трудом – тело будто одеревенело. – Почему так долго?

– Облако замедлило движение, – отозвалась Аштия. Она разглядывала рукоять диска. – Видимо, изменит траекторию.

– Чем это чревато?

– Чем угодно.

– Как бы там ни было, я этой лафой тоже хочу воспользоваться! – заявил офицер и немедленно улёгся на землю.

– Эй, не твоя очередь! – вполголоса крикнул я, но мужчина уже спал.

– Да ладно, пусть, – госпожа Солор измученно улыбнулась.

– Фига себе, пусть! Не его очередь, какого хрена?

– Это ты за меня так обиделся? Да брось. Все люди по натуре своей эгоисты. Ниш доселе грань дозволенного не переступал. К тому же, когда облако меняет свою траекторию, я вынуждена следить за его трансформациями, кроме меня этим заняться некому. Что ж поделаешь…

– Так надо было это обсудить, решить сообща. А не нырять носом в землю, мол, ничего не знаю. – Я уже почти остыл, да и вспыхнул-то по большей части от усталости и дикого напряжения последних дней. Надо было как-то выплеснуть раздражение.

– Чем дольше мы не отдыхаем и не едим нормально, тем меньше у нас возможности нормально и корректно обсуждать складывающуюся ситуацию.

От усталости я соображал туговато, поэтому слегка «подзавис», осмысляя услышанное. А через пару минут хихикать в ответ на оставшуюся в прошлом фразу было бы нелепо. Поэтому пришлось обойтись усмешкой. Забрав у Аштии свою сумку и её вещи, я бродил за нею по крохотному пятачку, который она изучала каким-то хитрым образом при помощи своего диска.

– Пора, – произнесла женщина минут через пятнадцать. – Облако снова двинулось. Кстати, почти не изменив траекторию. Давай поднимать Ниша.

Я нагнулся к нему, потряс за плечо. Ноль реакции. Поколебавшись, изрёк давешнюю фразу про суп в шлеме – тот же эффект, а вернее – никакого. Разметавшись, Ниршав даже не спал – он занырнул в недра сна насколько возможно глубоко, там вцепился во что-то незримое, но вожделенное, и отцепляться не желал.

Растерянно взглянул на Аштию – она без особых церемоний толкнула спутника носком сапога, потом снова и снова, уже не по бедру, а по рёбрам. То ли сыграл свою роль доспех, то ли углублённость в беспамятство, однако даже на более крепкий пинок офицер не отреагировал.

– Слушай, может, он помер? – забеспокоился я.

Она наклонилась, пальцами «послушала» дыхание, нашла на виске жилку.

– Не пугай меня. Жив, просто в отключке, – и, констатировав это, поспешно оглянулась. – Если так пойдёт дальше, мы из безопасной области вывалимся. А у ночных тварей чутьё тонкое и безошибочное.

– Хватай, – решился я и дёрнул Ниршава за локоть. Аштия, перехватив диск в левую ладонь, нагнулась тоже.

И, подтянув спутника повыше, но без фанатизма (собственные силы были нам почти так же дороги, как и благополучие нашего спутника), волоком потащили его за собой.

Ниршав висел между нами, как тряпочная кукла или шарнирный манекен – голова болталась вольготно, словно и не принадлежала живому человеку, подшлемник держался еле-еле, но держался, причём потому, что закрывал большую часть головы и даже «уши» имел. Нам было не до того, чтоб заботиться от ниршавовом пошлемнике – его бы самого оттащить в безопасное место.

– Чуть левее, – подсказала мне женщина. Она шагала с трудом, часто спотыкалась, но упорно волокла своего офицера и не думала бросать.

Рядом с ней мне отступать было тем более стыдно, хотя под тяжестью обременённого доспехами мужика я готов был сломаться, как образцово-показательная мичуринская яблоня под тяжестью плодов. Мы протащили Ниршава шагов на полсотни, уложили носом в пыль, потом проволокли ещё немного вперёд – он всё спал, со вкусом, как в собственной постели, и на наши усилия плевать хотел. Мне уже начинало казаться, что ещё пара минут – и я его просто придушу.

– Слушай, может, его по ушам похлопать?

– Он не оглохнет?

– Смотря как хлопать.

– Ну, попробуй, только осторожнее. – Я, наклонившись, попытался разбудить Ниршава этим нехитрым способом. – Э, сильней не надо!

– А если нос ему зажать? – В ответ на это действие Ниршав лишь пошире открыл рот. – Вот гадина!

– Поднимай. Надо ещё подальше оттащить.

– Как устроился-то, сибарит!..

– Я бы не назвала этот способ путешествия особо комфортным.

– Его устраивает.

– Завидуешь ему? Полчаса назад он тебе завидовал, да как бурно. Так что вы квиты.

Мы переволокли спутника ещё метров на восемьдесят. Он нагло спал.

– Что с облаком?

– Движется. Утром осмотримся, увидим, куда нас занесло. Самое худшее, что может случиться – оно начнёт рассеиваться.

– А может?

– Как любое облако – конечно.

Я мысленно выругался.

– Как думаешь, это вообще вероятно?

– Не более, чем любая другая неожиданность. Предугадать это я могла бы лишь в том случае, если б у меня здесь были приборы точных измерений и справочники. И – желательно – маг-консультант. Я ж всё-таки не практик. Вернее, практик, но в другой сфере.

Несколько минут мы молча ориентировались в темноте, окутавшей долину, и прикидывали, пора ли транспортировать офицера дальше.

– Как думаешь, мы выберемся? – внезапно для себя самого спросил я. И тут же пожалел об этом.

Женщина взглянула на меня без насмешки.

– По правилам управления я должна заверить, что выберемся непременно, – проговорила она задумчиво. – Даже если сама в это ни черта не верю. Но ты просто сам подумай – без этой веры есть ли какой-нибудь смысл в наших усилиях? Ни малейшего. Так что в пессимизме нет выгоды, есть только вред. Надо быть оптимистом.

Я лишь пожал плечами.

– Мне казалось, как раз женщины очень любят рассуждать на тему того «что было бы, если бы» и «что будет, если»…

– Женщины, как и мужчины, бывают самые разные. Поднимаем? – и она кивнула на Ниршава.

– Ну нет, хватит, – внезапно взбеленился я. – Дай-ка бурдюк.

– Не трать зря. Без еды можно продержаться дольше, чем без воды.

– Не бойся. Я чуть-чуть.

Я действительно набрал в рот совсем немного воды – смочить нёбо себе и прыснуть чуток в лицо Ниршаву. Тот, словно чуял что-то, лицо прятал, но я всё-таки исхитрился попасть. Мужчина дёрнулся, приподнял голову, распахнул глаза в панике и пробормотал что-то явно ругательное, после чего опустил веки и примерился было рухнуть обратно, но мне удалось ногой подтолкнуть под его ухо камушек.

Подпрыгнул он с уже вполне внятной бранью, правда, устремлённой куда-то в пространство, и очень абстрактно.

– Давай-давай, просыпайся, – без сочувствия подбодрил я. – Сколько можно тащить тебя на своих плечах?