Роман Злотников - Пушки и колокола

– Ох, и злобы в тебе, отче, – раздраженно проворчал в ответ преподаватель. – И от Бога человек, а все одно – не по заповедям живешь.

– Спаситель наш тоже гневался, да гнев тот праведным был. Против тех, кто Господа нашего имя разменной монетой сотворил.

– А Иван Родионович тебе чем не угодил?! Тем, что против воли Дмитрия Ивановича подняться посмел? Так и покаялся поди давно!

– Иуда Искариот тоже покаялся, да поздно все!

– Вот и порадуйся, что Квашнин сейчас о душе озаботился, – Булыцкий попытался успокоить собеседника.

– Иуда он! – выпалил упрямый служитель, зло сплевывая в направлении тренировочной площадки, где холопы опального боярина вместе с мальцами отрабатывали построения.

– Бог тебе в помощь, отец Фрол, – усмехнулся пришелец, глядя, как беспокойный священнослужитель, гневно размахивая руками, удаляется прочь. Впрочем, и усмешка, и спокойствие показными были. Уж очень задели его слова Фрола, тем более что опять и опять судьба поворачивала пришельца к тому вещему сну…

А еще – принципы управления лодьей. Вот тут-то ох как пригодился опыт Олега! Единственного, кто, как оказалось, ходил по морям не в качестве пассажира, но даже управляя судами. А раз так, то, отдав все на откуп таинственному знакомцу, Булыцкий погрузился в обсуждение новой конструкции с мастеровыми своими. Ох, как те озадачились, чертежи, наспех набросанные, и так и сяк вертя! Ох, как начали руками махать, отговаривая Булыцкого от затеи этой. Ведь ясно уже было, что судно гораздо большее, чем тренировочное, получается. Мало того, и лодья боевая против такого – невеличка. И мороки… в разы! Хотя и видно было, что неприятие то – от привычки иначе делать все. Ведь и аргумент основной против эксперимента такого был: отродясь, Никола, не делали так! Как против укладу отцовского-то?! Ну и довеском, что с князем-то перетолковать надобно бы.

Лишь Лель один, по обыкновению своему долго молча чертежи разглядывавший, вдруг проронил:

– Ты, Никола, вот чего. Лодья твоя ох как здорова получается. Кормчему и не углядеть ничего будет, бошки разве что тех, кто впереди… А как сослепу-то ее вести?

– Ох, Лель, благодарю тебя за наставление, – спохватившись, Булыцкий понял, что и впрямь про мостик-то капитанский и думать забыл. А без него действительно не дай Бог судно загубить.

– Во, – радостно всполошились мастеровые, причину отыскав, на которую теперь тупое нежелание менять что-то удобно так списывать стало. – Как можно, чтобы кормчий – слепой?

– Лодка сатанинская! Чуть не так – и на дно, к русалкам!

– Душ сколь разом православных загубить-то!

– Языки попридержите, – первым не выдержав, повысил голос Лель. – Ишь, что бабы вой устроили! Сорока да Гурьян мне в помощь. Остальные – подите! Управимся. Как нужны станете, так и кликнем.

Оставив при себе самых толковых, мастеровой, бубня себе что-то под нос, принялся сосредоточенно разглядывать чертежи.

– Дай, Лель, – попросил Булыцкий, – мостик добавлю. Иначе, твоя правда, – недолог век будет лодьи той. – Мастеровой молчал, и Булыцкий, решив, что тот слишком увлекся, потянул руки с намерением забрать себе лист.

– Не замай, – огрызнулся старик, резко голову поднимая.

– Дай, говорю! Место кормчему нарисую.

– Ты, Никола, шибок больно! Ты уже небось как на лодье своей по озеру ходишь, грезы думаешь. Так ты поперву построй да в воду опусти, а потому уже… Не лодья то. И не укшуй. Волоком не протащишь. Дно только побьешь. И тесом обшивать чтобы по уму надо ставить. Боком сначала одним, потом – другим… – закончив тираду свою грозную, тот снова погрузился в изучение убогих чертежей, бормоча про себя уже скорее. – Мож, то в грядущем твоем, как по наказу: подумал, вот тебе и лодья! Разом. А мне мастеровым объяснять, как да и что делать. Толку лодью сробить, ежели в воду ты ее спустить не сподобишься? Вон, с этими пока управились – маеты было, а тут – вдвое большая. Как ее? На руках, что ли, тащить?! Так то рук не хватит никаких.

Булыцкий пристыженно замолчал, понимая, что прав-то товарищ его. Увлекшись новаторствами, совсем и думать забыл про инфраструктуру! И ведь человек-то опытный да неглупый, а даже он, в азарте увлеченный, как-то и забыл про миллион сопутствующих мелочей, которые по совокупности своей поважней конечного продукта будут. И если был бы он пацаном, так и простительно. А тут…

– Верфи нужны, – только что и нашел буркнуть преподаватель, – там, где лодьи такие строят. Увлекся я, что мальчишка зеленый. Прости. Поперву надо было…

Лель не ответил, внимательно изучая эскизы. Только потом, удовлетворенно хмыкнув, довольно пояснил:

– Ты, Никола, душу почем зря не трави. Тут дело такое: увидать надо было, что сделать должно. Так, что на горячность свою не сетуй, а рисуй закорючки свои: какие такие верфи.

– Добро, Лель, сделаю.

И снова полетели дни. Теперь, распределив обязанности, Булыцкий всецело посвятил все свое время проектированию первой судостроительной верфи, лишь несколько раз на дню отвлекаясь на отслужить молебен да понаблюдать за успехами потешников и холопов квашнинских или за Титом, упорно и, надо сказать, не без успеха ищущим способ быстро и эффективно спешить конника. А еще, чтобы выделить время на занятия счетом с грамотой под надзором мающегося скукой священнослужителя. Ну и плюс к тому – изучение слова Божьего от Фрола пустоглазого.

С утра – строевая подготовка, где под присмотром Тверда занимались муштрой, подолгу маршируя на пятачках, добиваясь невиданной ранее синхронности, а также отрабатывая целый ряд таких навыков, как построение в детинец в условиях боя, наступление строем и отступление им же, сдерживание лобовой атаки, а также отработка эффективной защиты от лучников с использованием фанерных легких щитов во весь рост.

Погоняв молодняк, Тверд передавал эстафетную палочку Фролу, или, когда тот на несколько дней отлучился, сославшись на необходимость исповедаться, приняв перед этим строгий пост, исключающий даже общение с окружающими, настоятель Никитского монастыря служил утренний молебен, заодно давая юнцам передышку, после которой за дело брался Тит.

Погоняв ребят, ратник бросал их на полосы препятствий, где они, переходя под руководство Милована и с благословения священнослужителей, отрабатывали штурм насыпи недалеко от Александрова Борисоглебского монастыря [94] Александров Борисоглебский монастырь был возведен в XIII веке Александром Невским на вершине Ярилиной плеши (ныне – Александрова гора). Сам монастырь был уничтожен во времена Смуты и более не восстанавливался. В настоящее время на вершине горы установлен деревянный крест. . Убегавшись, часть малых под руководством Олега грузились в лодьи для наработки навыков управления судном, а остальные – на тренажеры – учиться премудрости абордажа.