Юрий Иванович - Андрогин

В домике Саигавы они пробыли часа полтора, успев и переодеться, и вооружиться, и с подарком немножко поиграть, и даже слегка подкрепиться:

– Неизвестно, угостят ли нас в посёлке, – поучала Саигава свою новую подругу. – Поэтому лучше быть сытыми заранее и ни от кого не зависеть.

– Мне ещё после угощений Брокеззи трудно двигаться, – жаловалась Чернова. – Больше не влезет. Да и вообще… мы наверняка вскоре вернёмся.

Вот тут и опечалилась обладательница удава, загрустила:

– Всё может случиться… И хоть я верю, что у нас всё получится, но мы должны быть готовы и к самому худшему.

– Но мы же всё продумали и ко всему готовы! Не так ли?

– Мало ли что… Наше знание законов – это одно. Но и против тебя могут выдвинуть такие, о которых никакой хранительнице знаний неизвестно. Так что не сбрасывай со счетов возможное уже сегодня замужество.

– Ещё чего?! – возмутилась Дарья. – По принуждению я ни под какого мужика не лягу! Сама удавлюсь, но не лягу!

После этого Саигава обняла недовольную землянку и пустилась в пространные рассуждения. Попутно обрисовывая семейные отношения в здешнем племени. Ещё и удачные примеры и сравнения приводила.

Далеко на Юге в лесу жить было проще, там вообще преобладал некий матриархат. И женщину там обидеть, несмотря на их тройное преимущество в количестве, было весьма сложно. Другой вопрос, что из-за малочисленности мужчин любая особь женского пола почти безоговорочно соглашалась быть хоть второй, хоть третьей женой.

Здесь, на Севере, жили хорошо. Мужчин насчитывалось больше в процентном отношении. То есть женщин здесь как бы уважали и боготворили даже больше, чем на тёплом юге. Имелась масса случаев, когда женщины оставались незамужними по собственным убеждениям, хотя при этом крайне редко отказывались от возможности иметь нескольких детей. Мало того, сам факт, когда женщина жила в семье с двумя мужчинами, не считался здесь чем-то особенным или предосудительным. Да и в общественной жизни племени местные дамы принимали самое деятельное и активное участие.

Тем не менее воинские законы, и главный закон Великой Охоты, давали возможности иногда и самых строптивых, независимых женщин приводить в стойло семейной жизни. И тогда никакой гонор, никакие амбиции или своенравие не помогали идущей против течения особи. От неё отворачивались родственники, её не поддерживали друзья, а новоиспечённый муж имел полное право избивать женщину, если она плохо относилась к нему в постели.

Единственное, что утешало: такие права избиения, как и выбора супружницы, предоставляли только настоящим героям, лучшим из лучших воинам или охотникам. Так что заполучить подобного мужа считалось не зазорным даже для самой первой красавицы всего Севера. Смирялись самые гордые. Ломались самые строптивые. Покорялись самые сильные.

Чего уж было говорить об островитянке Жармин?

Тем более после таких вот окончательных наущений Дарья поняла самое главное: уйти ей некуда. Защитить её некому. И даже такая всесильная, казалось бы, особа, как пастушка и хозяйка стада, не собирается свою интимную подругу ни защищать, ни у себя прятать.

Печально? Ещё как!

Зато оставалось надеяться, что помогут данные ведьмой подсказки. Все нюансы поведения просчитаны верно, психология изучена правильно, и все действия мужчины известны наперёд. Старая Брокеззи знала, что посоветовать. И Саигава её во всём радостно поддержала. Да и сама Чернова, прожившая больше чем полвека, не сомневалась в выбранной стратегии. Опыт ей подсказывал не раз, как можно манипулировать сознанием мужчин, и в данном случае всё сходилось.

Так чего расстраиваться и нагнетать плохое настроение?

Вот потому и старались в последние минуты обрести как можно больше позитивных эмоций. И для этого лучше всего помогало кормление подарка от Брокеззи. И некое приручение к собственному телу.

Когда старая ведьма впервые показала Дарье ящерицу, а потом и положила её на ладошку, девушка замерла от страха и какой-то подспудной брезгливости. Но звучащие слова давали нужные пояснения и довольно быстро успокаивали:

– На Юге лесовики живут в дивном симбиозе с птицами. И те им помогают не только в повседневной жизни, но и в бою. У нас на Севере птицам прижиться сложно, поэтому человек издавна приручил ящерок, змей, зубро-мамонтов и многих других животных. Но ящерки – они сугубо личного, персонального значения. Чаще всего оберегают хозяина до́ма во время сна. Реже – в лесу или в дальнем походе. Каждый лесовик имеет разное количество этих маленьких друзей, но в основном две-три.

Ящерка умещалась в ладошке и почти не двигалась. И что показалось странным, от неё шло тепло.

– Разве у неё тёплая кровь? – Землянка сумела оформить в слова свой вопрос.

– О! Значит, она тебя начала признавать! – обрадовалась Брокеззи. – А так они холодные, хотя при желании и могут становиться горячими. Если бы эта тебя не признала, я бы принесла другую. Но так даже лучше… редкая порода… и отдать было некому…

– И большими они вырастают?

– Зависит от твоей личной силы! – Старуха ещё что-то добавляла заковыристое и непонятное, но суть всё-таки сводилась, как поняла Дарья, к внутренней психологической энергии. – У кого в две ладони вырастает, у кого – в локоть длиной. Самые легендарные ящерицы достигали величину в рост своего человеческого собрата и становились разумными.

Глядя на маленькое сонное недоразумение на ладошке, Чернова сомневалась, что оно вырастет хотя бы вдвое. Но вспомнила факт, что крокодилы при появлении из яиц вообще сродни головастикам. А вон какие вымахивают! Так что впору было пугаться:

– Вдруг моя ящерка станет громадной и меня съест?

Ведьма не упустила случая постращать:

– Если не будешь кормить, прогрызётся в твои внутренности и съест тебя всю! И правильно сделает! – На это Саигава только звонко рассмеялась:

– Это она так шутит! Ящерицы никогда своего хозяина не царапнут даже. А вот их врагов, при своей соответствующей величине, могут и загрызть.

– Почему тогда ни у тебя, ни у Брокеззи я не вижу персональных ящериц?

– Всё тот же бич высших привилегий мешает, – вздохнула пастушка. – Всем, кого касается дар укрощения гигантских удавов, не судьба иметь персональные маленькие талисманы.

Она ещё как-то сложно давала пояснения привилегии каждого лесовика, из чего Дарья сделала вывод: относятся аборигены к ящеркам именно как к живым талисманам. Или как к ручным животным типа собак и кошек. И, чтобы самой не путаться в длинных определениях, дала одно слово перевода носимым на себе ящеркам: талисман. Ну не давать же этому существу личное имя?

Правильно. Проще не бывает. А появятся настоящие талисманы – можно и для них отыскать подходящие определения.