Лев Пучков - К-55. Обманувшие смерть

– Спокойно, не кипешуй, – одёрнул его Гвоздь. – Видишь ли, Вадюха, рыжик – это никто. Пока никто, пока рыжик. Но в то же время это уже член братства.

– Типа, низшая ступень иерархии?

– Типа да. Ну и, короче, за рыжика кто-то должен отвечать. Кто-то в авторитете. Мы с Корсаром не можем, нам это не по рангу. А Герц – наш старший, он может. Но это большая ответственность. Если ты накосячишь, по мелочи, по-крупному, не важно, по-любому, короче, спрос будет не с тебя, а с Герца. Причём очень жёсткий спрос.

– Я постараюсь, – горячо заверил Вадим. – Я оправдаю! Да и недолго я тут буду, мне бы только до своих добраться. Только вот…

– Что?

– Согласится ли Герц? Как вы собираетесь мотивировать его, чтобы он добровольно взвалил на себя такой головняк-нежданчик?

Корсар нехорошо хмыкнул и опять покачал головой. Нет, ему определённо не нравился план Гвоздя.

– Вы чего там сходку устроили? – лениво поинтересовался динамик над шлюзом. – Заходить будем, или как?

– Сейчас зайдём, – ответил Гвоздь, нажав кнопку на переговорном устройстве у двери КПП.

– Короче, мне не нравится такой расклад, – заявил Корсар. – Гнилое дело. Даже рядом вписываться не хочется.

– Не вписывайся, – пожал плечами Гвоздь. – Это уже будут проблемы Герца, мы вроде как в стороне.

– «Вроде как»? Хм…

Честно говоря, Вадим не ожидал, что в последний момент Корсар так резко отстранится и даст задний ход. За недолгое время совместного путешествия у него сложилось впечатление, что Гвоздь более практичный и жёсткий, а Корсар несколько сентиментальнее, мягче и добрее.

Оказывается, первое впечатление было обманчивым.

Гвоздь, может, и жёсткий, а местами просто злой, но слово держит. А Корсар считает, что это «гнилое дело». Даже обидно как-то…

– Я не подведу, – заверил Вадим. – И это… Я Герцу автомат подарю. А вам – «ухо» и светлячков. Так пойдёт?

Корсар снова криво ухмыльнулся.

Ну и вредный же тип…

– Пойдёт, – махнул рукой Гвоздь; про «ухо» даже спрашивать не стал, видимо, знает, что такое. – Ну всё, решили все вопросы, заходим…

Помимо привычного шлюза, здесь был оборудован отдельный людской КПП.

Тоже своего рода шлюз, две стальные двери с запорными рычагами и электромеханическими замками, между ними неширокий проходной коридор пять метров длиной, слева «аквариум» – застеклённая стенка дежурки, в которой сидела пара пожилых дядек поперёк себя шире, и лоток приёмника для документов.

Вадим – типичный представитель своего поколения – знал про Гранит из… Википедии.

Гранит – это ИТК особого режима, заключённые которого строили К‑55 и трудились здесь на урановых рудниках.

Собственно, К‑55 строила огромная толпа народа, и «вольняшки» и военные, но зэков, как следовало из Википедии, использовали на самых тяжёлых и опасных работах.

Да, разумеется, в городе говорили про этот пресловутый Гранит, но всё было на уровне досужих слухов, что там, дескать, конченые отморозки и рецидивисты, которым ИМН в советском варианте заменили пожизненными рудниками.

Например, Вадим, родившийся и выросший в Красноярске‑55, ни разу не встречал человека, который непосредственно общался с этими несчастными зэками или кем-то из их администрации.

Так что, ирония судьбы, нонсенс, как хотите назовите, но Интернет в данном случае был самым доступным источником информации по этой теме.

– Кто такой? – спросил дядька, который сидел напротив окна приёмника. – Куда? К кому? Цель визита?

– Объявляйся, – подсказал Гвоздь.

– Я рыжик Герца, – заявил Вадим.

Дядьки в аквариуме переглянулись, у обоих вытянулись лица, как давеча у Корсара перед КПП.

По всей видимости, этот Герц – жёсткий и крутой перец, если у всех такая однородная реакция на заявление о рыжике.

– Хренассе, новости… – протянул тот, что сидел напротив лотка. – Это ты сам додумался или подсказал кто?

– Я… эмм… В общем…

– Иваныч, а тебе не похер? – вмешался Гвоздь. – Человек объявился, запиши в журнал, доложи по команде.

– Ты добровольно в рыжики пишешься? – Иваныч оставил реплику Гвоздя без внимания. – Ты в курсе насчёт рыжика?

– Разумеется! – верноподданнически кивнул Вадим. – В курсе. Добровольно. И да, можно сказать, что это моя инициатива.

Тут он покосился на Гвоздя, не переборщил ли с инициативой?

Гвоздь не заметил взгляд Вадима. Он исподлобья, пристально смотрел на Иваныча, как будто ожидал от него какого-то подвоха.

– Ну смотри, дело твоё.

Иваныч спросил у Вадима ФИО и занёс в журнал, написав в последнем столбце «Рыжик Герца».

Ну, слава богу. Кажется, всё решилось.

– Проходим, – скомандовал Иваныч и нажал кнопку на пульте перед собой.

Зажужжал электромеханический замок, Корсар толкнул внутреннюю дверь и вышел из коридора.

Вадим последовал за ним, а Гвоздь задержался в коридоре – отреагировал на реплику Иваныча:

– Мутный ты, Гвоздяра. И как это ты засрал мозги парню, что он добровольно в рыжики записался?

– Ты, Иваныч, не лезь в чужие дела. Службой занимайся. Кстати, у тебя там четыре дрезины скопились. Так что придётся тебе прогуляться в депо. Хе-хе…

Экскурсия по тюремным блокам Вадима не впечатлила.

Когда заходили, настроился на мрачную готику: каменные мешки, ошейники с шипами, жаровни, настенные факелы, невольники в цепях, тяжко влачащие чугунные шары, закованные в колодки провинившиеся, каты с плётками-шестихвостками и так далее.

Откуда, спрашивается, такие запросы?

Да так, по совокупности, отчасти из тех же сплетен, гулявших в городе, отчасти из исторической справки, почерпнутой в этих ваших интернетах.

Строить К‑55 начали очень давно, в 60‑х годах XX столетия. А до этого, если верить слухам, на месте будущего Ядерного Погреба СССР была дореволюционная каторжная тюрьма.

Увы, из того, что себе навыдумывал Вадим, здесь ничего не было.

Напротив, всё было цивильно, аккуратно, по-современному.

Широкий коридор с колоннами по средней линии, по обеим сторонам зарешеченные камеры. Почти так же, как в рабочем посёлке Шипка, только здесь решётки были не внутри камер, а снаружи.

Откидные койки, столики, шкафчики, пластик, аккуратные плафоны, тусклые, по местному обыкновению.

Здесь повсюду тусклые плафоны, очевидно, в целях экономии электроэнергии.

Пахло слабым раствором дезинфекта, хозяйственным мылом и сырым постельным бельём, стиранным в общей прачечной и плохо высушенным.

В некоторых камерах были люди.

Люди ели, спали, играли в карты, читали, общались, занимались какими-то делами, в общем, жили они тут, по факту, на виду у всех, как в ток-шоу, лишь кое-где решётки были занавешены одеялами.

На прохождение троицы с неофитом реагировали все без исключения, но по-разному.