Игорь Карде - Бронелетчики. Кровь на снегу

Комбриг Виноградов сообщил о ситуации командующему 9-й армией комкору Чуйкову, и тот в принципе одобрил решение. Лучше не рисковать, не лезть глупо вперед, прямо на укрепления, а подождать 163-ю дивизию. И наступать всем вместе – с севера и юга. Одним ударом прорвать оборону противника и взять город…

Начштаба 9-й армии комдив Соколов потребовал от комбрига Зеленцова срочно переправить дивизию на другой берег реки и идти на Оулу – поддержать 44-ю. Раз нет понтонов, то пусть ваши бойцы строят плоты – лес же кругом, в чем проблема?

Но Зеленцов сослался на отсутствие плотницких инструментов – мол, не захватили нужного количества пил и топоров. Не взяли с собой, не предусмотрели… Кто же знал, что не все реки замерзли? Думали – зима, морозы, пойдем уже по толстому льду…

Комбриг Зеленцов, понятно дело, не хотел рисковать – победа близко, допускать ошибки нельзя. Если форсировать речку на самодельных плотах и хилых лодках, да под сильным финским огнем, можно потерять много людей и техники. А этого не простят, не примут никаких оправданий… Нет, лучше погодить, пока подойдет понтонный батальон. Вот тогда и переправимся спокойно…

Вот так и получилось, что две советские дивизии стояли и ждали, кто первым пойдет в наступление. Начинать никто не хотел – оба комбрига понимали, что взять с ходу финские позиции будет непросто. Нет, лучше окружить город со всех сторон и предложить финнам сдаться. Все равно деваться им некуда, позади – Ботнический залив. Может, испугаются и согласятся сложить оружие? Они же люди, умирать не захотят…

Но, судя по всему, финны на сей раз решили стоять твердо – это был их последний рубеж. Как говорится, отступать больше некуда…

– Матвей, нам придется временно оставить тебя здесь, в госпитале, – сказал майор Злобин, – конечно, очень не хочется, но… 44-я застряла под Оулу, и без нас, судя по всему, снова никак. Да и 163-я у переправы забуксовала, ей тоже требуется подмога…

– Понимаю, – кивнул Молохов, – надо так надо. Жаль, что без меня…

– Да, – согласился Злобин, – нам тебя будет очень не хватать. Но ты не волнуйся – полагаю, за четыре-пять дней, максимум – неделю мы управимся и вернемся. А ты здесь пока полежи, полечись. Мы тебе на опушке отдельную палатку поставим, со светом и своей печкой, нормально все будет.

Матвей поморщился:

– Я что же, буду отдельно от всех лежать? Как-то не по-товарищески получится. Раненых здесь много, в том числе и тяжелых…

Злобин подумал и кивнул:

– Пожалуй, ты прав. Если положить тебя одного, вызовет ненужные вопросы. Подселим-ка к тебе младшего лейтенанта Коврина, он тоже здесь лечится. Помнишь его?

– Конечно, – кивнул Молохов, – вместе Пюнямя брали. Только его на самом подходе зацепило…

– У Коврина легкое ранение, – сказал Злобин, – и чувствует он себя уже вполне нормально. Если что, поможет тебе – самому лучше пока с постели не вставать, тебе отлежаться надо. Да и вместе вам веселей будет, все-таки почти ровесники. Только ты смотри, не болтай лишнего, не ляпни чего…

– Что ты, Батя, – обиделся Молохов, – да разве ж я… Да когда же… Я знаю: рот на замок, повсюду враг, будь бдителен!

– Ну, не столь категорично, – улыбнулся Злобин, – но все равно следи за своей речью. Лишнее знать товарищам красноармейцам и командирам не положено. Ладно, лежи, набирайся сил. Через полчасика переселим тебя.

– Только оружие оставьте, – добавил Молохов, – на всякий случай…

– Конечно, – кивнул Злобин.

С этими словами он покинул бронелет.

Матвей испытывал смешанные чувства: с одной стороны, ему очень хотелось громить врага, воевать вместе со своими товарищами, но с другой… Лишние несколько дней в госпитале позволяли наладить более тесные отношения с Верочкой, которая занимала все больше и больше места в его сердце…

Они виделись два раза – во время перевязок. Матвей пытался при этом подольше задержать Верочку возле себя – чтобы пообщаться. Он даже специально притворялся, что ему плохо, чтобы девушка уделила больше внимания. Конечно, это было нехорошо, так он отнимал время у других раненых, но ничего с собой не мог поделать – Верочка ему очень нравилась. Спокойная, рассудительная, внимательная, заботливая и, несмотря на молодость, уже вполне взрослая, самостоятельная… Надежный товарищ и верная подруга.

Не то что глупые девицы, с которыми ему обычно приходится общаться. Не видеть бы их совсем, этих эгоистичных, самовлюбленных дур. Только и думают, как бы захапать побольше или сделать карьеру… Для них брак – лишь формальное мероприятие, позволяющее повысить свой статус. Ну, модно сейчас быть замужем, что делать… И выгодно. Особенно если твой муж зарабатывает прилично. А что до любви… Так это же давно изжившее себя понятие. Люди сейчас вступают в брак не по чувствам, а по взаимной выгоде. Мужчина получает красивую супругу и регулярный секс, женщина – статус замужней дамы и деньги. И еще, как правило, возможность удобно устроить свою жизнь или сделать карьеру, пробиться наверх…

А когда появляются дети, то их, как правило, быстренько сваливают на нянек или бабушек (если имеются). И никаких тебе сантиментов в виде материнской любви и домашнего воспитания, все очень практично и прагматично. Я тебя родила, няньку наняла, вот и будь доволен. А возиться мне с тобой некогда – молодость проходит, надо успеть взять от нее всё, получить удовольствие по максимуму. И постараться стать богатой и успешной…

Верочка же была совсем другой, думала не о себе, а о том, как помочь бойцам, заботилась о раненых, ухаживала за больными. Она рассказывала о своем отце, известном докторе, посвящавшем всего себя работе. Сразу стало понятно, в кого она… И характером, и воспитанием, и отношением к делу. У Верочки очень развито чувство долга, из нее вышла бы отличная жена и настоящая мать…

Матвей тяжело вздохнул: «Мечты, мечты, где ваша сладость…» Какие, на фиг, серьезные отношения! Они предполагают определенный уровень доверия, а разве может он что-то рассказать Верочке о себе? Нет, конечно. Вместо реальной биографии – сплошная рабочая легенда, считай, обман, хотя и невольный, только по надобности. А врать такой девушке…

Сотрудникам Института времени строго-настрого запрещалось раскрывать какие-либо сведения о себе или группе, а уж брать кого-то с собой при возвращении… Категорически нет! Это даже не обсуждается. Что же делать? И остаться с Верочкой нельзя, и взять ее с собой – тоже. Безвыходная ситуация. Ну, ничего, пока он еще тут, не все потеряно…

После завтрака Матвея перенесли на новое место. Палатку поставили несколько в стороне от других, на самой опушке леса, и это было правильно – меньше посторонних людей и любопытных глаз. Сделали из досок два топчана, застелили еловым лапником, положили сверху шинели, спальные мешки – жить можно. А при электрическом свете и печке – даже очень ничего. Аккумулятора должно хватить на пять-шесть дней, а там они вернутся. Само собой, оставили запас продуктов, кое-какие лекарства и личное оружие («дегтярев» с запасными обоймами, пистолет и несколько гранат) – на всякий случай. Финны же рядом, бродят где-то неподалеку…