Игорь Карде - Бронелетчики. Кровь на снегу

– Операция вроде прошла успешно, – протянул Самоделов, – Павел Алексеевич пули вынул, Матвея заштопал…

– Да, успешно, – согласился Леонид Лепс, – но все же не стоит рисковать. Эх, если бы я был тогда в лазарете…

Капитан Лепс огорченно покачал головой – в самый нужный момент он оказался за десятки километров от госпиталя. Хорошо, что Матвей успел связаться с ним по наручному комму и сообщить о ранении. До того, как отрубился… Они прилетели на бронелете, как только смогли, приготовились к новой операции. К счастью, Павел Алексеевич уже все сделал – и пули вытащил, и раны промыл, и зашил, что надо. Ему, разумеется, помогала Верочка. Они вдвоем, по сути, и спасли Матвея. Как он чуть раньше их – от финских лыжников…

– Матвей уже сутки без сознания, – тяжело вздохнул Леонид Лепс, – медлить больше нельзя. Чем быстрее мы вернемся в Институт времени, тем быстрее сможем ему помочь. А здесь даже капельницу не поставишь…

Сергей Самоделов кивнул и продолжил работу – прокладывать путь к точке возврата. Надо пройти около двухсот километров. Далековато… Но зато они поедут по уже зачищенной (или освобожденной – как хотите) территории. Если все будет нормально, то доберутся до места к вечеру. Большую скорость развить не получится, Матвея из-за ранения нельзя трясти, придется ехать медленно и осторожно. Слава богу, снег хороший выпал, дорога стала укатанной, а неровностей – гораздо меньше. Хотя…

Советская техника разбила шоссе до основания. Тяжелые грузовики наделали ям и ухабов, продавили глубокие колеи, а танки и бронемашины разворотили покрытие… Добротная финская дорога стала похожа на родной российский проселок, от прежней ее ровности и гладкости ничего не осталось. Колеи в некоторых местах сделались такие, что колеса уходили наполовину. Не скоро исчезнут…

А для бронелета эти неровности и ямы – очень плохо, для плавности хода и скорости нужна ровная дорога. Придется, видимо, объезжать разбитые места по снежной целине. А это опасно – финские мины далеко не везде сняли…

Матвей находился в бронелете без сознания, за ним постоянно ухаживал Леонид Лепс. У Молохова начался жар, сбить пока не удавалось. Ему, разумеется, вкололи нужные лекарства, давали препараты, но… В общем, решили срочно вернуться в Институт времени. Чтобы не рисковать и провести лечение в нормальных условиях…

Жаль, конечно, прерывать операцию, но что делать… Хотя задачу свою группа в основном выполнила. После разгрома финнов под Хиринсалми движение 163-й дивизии пошло без сучка без задоринки. 27-й финский полк, понеся большие потери, постепенно откатывался к Ботническому заливу. Если не мешкать, не тянуть, как обычно, резину, можно закончить его разгром за неделю. Командование 9-й армии РККА, слава богу, теперь погнало все резервы вперед…

44-й дивизии дали хорошее пополнение – свежий стрелковый полк и еще бронетанковую бригаду с новенькими Т-26. А пушек стало столько, что их вообще не считали. Из глубин же Советского Союза тянулись к финской границе все новые и новые эшелоны, безостановочно везли живую силу и технику…

Наладилось и снабжение красноармейцев – они получали нормальное горячее питание. Что сразу же сказалось на настроении и боеспособности. Да и на здоровье тоже – меньше стало ослабленных и больных, а больше – веселых и уверенных в себе, прямо рвущихся в бой. Всё говорило о том, что окончательный перелом в зимней кампании уже произошел…

Майор Злобин и Градский загрузили в бронелет последние вещи – то, что никак нельзя оставлять в 1940 году. Почти все продукты, перевязочные материалы, теплые спальники и одеяла отдали капитану Лапшову. В память о бронелете и его бравом экипаже. Все-таки вместе воевали, стали настоящими боевыми товарищами.

Что касается прапорщика Михеенко и его нытья по поводу утерянных вещей… Да черт с ним, уговорим как-нибудь. Пропали в бою, сгорели, утонули при переправе… Давай списывай, дорогой Богдан Маркович! В крайнем случае подключим к делу Леонида Лепса, он с ним разберется. Не зря же капитана Мозголомом зовут!

Долго прощаться с новыми друзьями не стали. Ни к чему это. Время военное, не до сантиментов. Потихоньку собрались, загрузились – и в путь. У каждого своя дорога… И в прямом, и в переносном смысле. Им – обратно в Институт времени, докладывать о результатах операции, писать отчеты, лечить Молохова, а командирам и бойцам 44-й дивизии – идти вперед, к Ботническому заливу. К победе…

Среди наступающих на Оулу бойцов был и Иван Мешков. Отделенный командир первого взвода 3-го батальона 305-го стрелкового полка.

Его, как и обещали, представили к награде – за отвагу. Сказали, что дадут медаль, но, может быть, получится и орден. Как начальство решит… Зато после наступления точно поощрят поездкой домой, дадут отпуск на две полные недели.

Иван уже представлял себе, как приедет в деревню, пройдет по главной улице, удивит всех новенькой формой и орденом. Ну, хорошо, пусть даже медалью. Дед Трофим приосанится – смотрите, какой внук у меня, настоящий Мешков! Не подвел, стал героем. Как его отец, и как дед, и как прадед…

Иван поправил сползающую с плеча винтовку, потуже затянул ремень (все-таки он сильно похудел за месяц) и бодро зашагал по дороге – во главе своего отделения. Наконец-то им прислали пополнение, и теперь он был настоящим командиром. Строгим, внимательным, взыскательным. Учил молодых бойцов, как надо драться. А то зеленые они еще, молоко на губах не обсохло. Растеряются в трудный момент, запаникуют, побегут. И погибнут. Нет, за ними глаз да глаз нужен…

Иван прислушался – где-то за деревьями заревел мотор, и вскоре на опушку выскочил бронелет. Пронесся, поднимая снежную пыль, и умчался куда-то. Очевидно, на новое задание. И снова бой…

Иван помахал вслед рукой – прощайте, товарищи. Может, еще и свидимся. Война – штука сложная, всякое случается… Потом Иван прибавил шагу и негромко затянул свою любимую песню:

Слова В. Лебедева-Кумача.