Ульян Гарный - Ни слова правды

Я помедлил немного и начал рассказ:

– Народ вы, я смотрю, веселый и не дураки подраться, поэтому я расскажу вам о двух братьях, которые любили бокс и сделали его своим занятием на всю жизнь. Звали их Вал и Вит. Оба громилы, каких мало, вам бы сразу не понравились. Двухметровые богатыри, косая сажень в плечах. Сначала они пробовали себя в боях, где ногами бить разрешают, потом перешли исключительно в бокс. Лупили братья всех, кто не попросит, любой поединок выиграть могли. Ну почти любой. Были и у них неудачи, особенно вначале. Младший из братьев белого африканца повстречал на ринге, уже, можно сказать, пенсионера. Сказать-то можно, но на пенсию-то он не вышел, а являлся на тот момент чемпионом Африки. Треснул старичелло пару раз оному герою, тот чуть колесом по рингу не прошелся, потом старший брат африканца уделал, но осадочек остался. Дошло до братьев, что удача – дама со скверным характером и если на нее только полагаться, может всякое приключиться. Но как приручить богиню победы, братья не знали, и тогда в их жизни появился некто Князь по имени До, промоутер, который знал, как накинуть узду на всякого рода случайности. Не будет лишним упомянуть, что Князь по имени До здорово похож на дедушку всех водяных. Такая же черная морда, и волосья так же во все стороны торчат, только не зеленые, а седые.

И разъяснил До Князь братьям, что теперь они суперстары, но не в смысле, что здорово устарели, а в смысле крупняк в кулачном бизнесе. Теперь подбором противников надо заниматься с масштабным подходом, то есть рассматривать бойцов не как машины для размахивания руками, а интересоваться их жизнью и здоровьем всесторонне. Что едят, что пьют, с кем спят, чем болеют – все имеет значение. И действительно, такой подход работает, братьям равных нет и до сих пор, правда, бои их смотреть скучно, не хватает интриги, перцу, так сказать. Поединок, как правило, заканчивается до боя, после беседы оппонентов братьев с До, который как змей их завораживает деньгами и посулами. Это если боец – подающий надежды новичок. А с опытными еще проще, надо только дождаться момента, когда их мощь пошатнется: ухудшатся жизненные обстоятельства, пошатнется здоровье, или они вовсе решат окончить карьеру. Такие дела! Теперь поклонникам бокса остается только дожидаться, когда братья состарятся и уйдут на пенсию, может, это вернет на ринг дух настоящего состязания и накал борьбы.

– Неплохая история, – похвалил Ланс, – немного грустная, но интересная. Названия ремесел в вашем каноне забавные. Промота – это человек, который деньги проматывает?

– В точку, – согласился я, – конечная цель именно такая: чужими руками из огня каштаны таскать и тугры прикарманивать.

– Теперь танцы! – провозгласил нараспев Ланс и взмахнул рукой.

Ближайшая стена отодвинулась, образовала круглую комнату, пол покрылся синими и белыми полосами. Водяники встали в ряд, выкинули пару забавных коленец и стали размахивать ногами, то приближаясь к краю разрисованного пола, то удаляясь от него. Танец сильно походил на кельтскую разножку.

Плясун из меня неважный, и я с неохотой встал в ряд и попытался копировать движения соседних танцоров. Получалось так себе, но я не сдавался и в какой-то момент все-таки попал в общий ритм. Как только это заметили водяники, они взвинтили темп. Я с трудом, но подтянулся, тогда они стали танцевать еще быстрее: туфли с пряжками так и замелькали, постепенно смазываясь в лихом переплясе. Я ускорил ощущение времени и продолжал оставаться в мерно движущемся строю.

Так продолжалось некоторое время, пока до меня не начало доходить послание, скрытое в нехитрых на первый взгляд движениях. Ряд танцоров изображал набегающую на берег волну. Неподвижные плечи и голова олицетворяли спокойствие и величавость водной глади, а бешено работающие ноги – скрытую жизнь морских обитателей и подводных течений. Потом мы как единый слаженный организм выбросили вверх руки и пошли на приступ земной тверди уже быстрее, приступили к «берегу» и обрушили принесенные массы воды на «преграду», опустив руки, откатились назад, и снова, и снова, и снова…

Казалось, танцу не будет конца, но я совершенно не устал, напротив, почувствовал прилив сил, мне захотелось просторов, невиданных доселе земель, ярких и прекрасных. И… почувствовал воду вокруг, в земле, в себе, в парнях рядом, в небесах. Она была повсюду, искрящаяся, освежающая, обжигающе желанная. Ощутил ее огромную силу, которая то дремлет, то взрывается ужасающей мощью, ее нежность и даже ранимость, ее неисчерпаемую выносливость и терпение, ее гнев и неуступчивость. И еще я понял, что я ее часть, часть ее народа, я – водяник, как Ланс и Кенни, как Нор и Сомон и еще тысячи и тысячи, почувствовал безграничное счастье. Я поднялся к грозовым тучам и сквозь землю дождем опустился к подземным озерам и рекам. Я стал таким огромным, что Уат показался мне малышом, забавным и незлым трудягой, который всасывал в себя темные пятна странной жидкости и размывал, переваривал их в чистейшую влагу. И в этот момент я готов уже был понять что-то очень важное, но голос Ланса вернул меня на полосатый пол паба, где я остался танцевать в одиночестве, а мой народ смотрел на меня во все глаза. Они не стали хлопать меня по спине и орать, как у них заведено. В них ощущались торжественность и благоговение.

– Туманные феи! Вот это был танец! – восхищенно сказал Ланс Озерный. – Лет сто так не плясали! Привет тебе, Василий Тримайло, а среди своего народа ты будешь зваться Васси Танцор!

Болтун раздал кружки с пивом, все восславили нового водяника, поздравили и предложили еще выпить по кружке. Я вежливо отказался, пора и честь знать, правда, если честно, уходить не хотелось. После всего, что сегодня случилось, эти веселые ребята были мне как родные.

– Знаю, среди людей у тебя дела, – грустно сказал Ланс, – но ты заглядывай к нам, не забывай. Возле любого ручья или речушки, озера или пруда просто позови – и мы откликнемся. А на прощание прими подарки, так положено. Болтун! Тащи людскую бумагу, она Танцору пригодится. Я думаю, никто возражать не будет, если я Васси водяному удару обучу.

Никто не возражал, напротив, все горячо приветствовали эту идею.

– Так, слушай, Васси, – продолжил Озерный, – ты теперь один из нас. Живая вода за правду, а мы за воду, и мы – вода. Если замыслил недоброе, вода тебя слушать не станет, ни силы, ни помощи не даст. Как воду спрашивать, ты поймешь в миг крайней нужды. И водяной удар, или удар Гидры, еще его называют гидроударом, кому как нравится, отзывается на мысль. Ты просто думай, а вода тела отзовется. Попробуем?

– Давай! – с легким недоверием согласился я, уж больно все просто.

Встали мы с Лансом в позицию, я подумал, что бью его апперкотом снизу. Ничего не произошло.