Михаил Тырин - Самоволка

Стрельба прекратилась. В тишине вдруг отчетливо послышался детский плач.

– Что за чертовщина… – Борщик изменился в лице. – Слушай, капитан, надо бы глянуть.

– Надо… – без особого восторга согласился Степан. Ему стало жутковато.

– Пойдем помаленьку?

Борщик знаками подозвал еще троих бойцов. Все вместе тихо выдвинулись к перекошенному железному коробу, теперь уже насквозь дырявому. Из-за перевернутой вагонетки за ними настороженно следил полковник, не пытаясь вмешиваться и командовать.

Плач не прекращался, наоборот, стал еще пронзительней и жалобней. Майор взглядом показал, где кому стоять наготове. Сам пошел первым – осторожно, на полусогнутых, обогнул короб, стараясь сохранять перед собой хоть какие-то укрытия.

Вдруг замер. Удивленно заморгал, опустил оружие и встал в полный рост.

– Тьфу ты, мать твою через забор! Я-то думал…

Подтянулись остальные. Под железным козырьком на голой земле лежал и плакал мартыш. Шальной пулей ему зацепило ногу. Ранение было, может, и не очень страшным, касательным, но на тонкой лапке оно выглядело пугающе. Под страдающим зверьком уже натекла ярко-красная лужа.

Бойцы быстро потеряли к пострадавшему мартышу интерес, отвернулись, лишь один, совсем молодой парень, задержался, доставая из-за пазухи пистолет.

– Прости, животинка, но это чтоб тебе зря не мучиться… – пробормотал он, щелкнув предохранителем.

– Ты что удумал! – воскликнул Степан.

– А что? – удивился боец. – Все равно ж загнется тут.

– Ты у меня сам сейчас загнешься, сопляк! А ну, отойди!

– Огонь… железо… боль… – едва слышно пролепетал вдруг мартыш, закрыв мордочку сморщенными ладонями.

– Ох ты… – Парень аж отскочил. Похоже, он был из зеленых новичков и не встречался с этими существами.

– Посвети мне, – велел Степан. – Аптечка есть у тебя?

– Вот, стерильный пакет только…

Стараясь поменьше пачкаться в крови, наскоро перемотал рану. Затем поднял мартыша на руки. Тот оказался совсем легким.

– Его надо оттащить в госпиталь, – решительно сказал Степан, оказавшись под взглядами полковника и других пограничников.

– Ты чего, застава, башку повредил? – Полковник выпучил глаза. – А ну бросай эту макаку – и марш в строй! У нас приказ, если не забыл.

– У вас приказ – вы и выполняйте. А я отнесу его в госпиталь!

– Да ты, капитан, вообще берега попутал! – возмутился майор. – В госпитале людей лечат, а не зверье помойное!

– Я все сказал. Не хотите помочь – не мешайте.

– Э нет, погоди, – шагнул вперед полковник. – Это ты у мамочки будешь решать «хочу – не хочу». А пулю в лоб не хочешь? За дезертирство, а? А я ведь могу! – заводился на глазах полковник.

Степану стало не по себе. И еще он понял свою ошибку. Он допустил то, чего эти люди не любят больше всего, – неподчинение. Причем открытое, да еще и на глазах у младших по званию.

Может, стоило действовать по-другому – договориться мирно или соврать что-нибудь. Но Степан не догадался. Повел себя как типичный штатский…

– Бросай обезьяну! – орал полковник. – Иначе прикажу тебя связать и оставить здесь. А на обратном пути оттащим в комендатуру – пусть разбираются, что ты за фрукт.

– Не утруждайтесь. – Степан залез в карман и достал Борькин жетон. – Вот что я за фрукт.

Глаза полковника сощурились, остальные бойцы подтянулись ближе, чтоб рассмотреть жетон.

– А ты ж, едрить тебя налево! – всплеснул руками полковник. – Господин штабс-капитан у нас, оказывается, оперок! Ну, извиняйте нас, ваше благородие. Доберетесь до своих, не забудьте настучать, кто вас тут обижал.

Полковник яростно сплюнул и отвернулся.

– Не связывайтесь, – услышал Степан тихий голос Борщика. – У него этот звезданутый новый командующий в друзьях, и вообще говна с ними не оберешься…

Степан повернулся и зашагал в обратную сторону, осторожно удерживая хныкающего мартыша. Сгустилась мгла – мощности осветительных ракет было маловато, а три десятка солдатских фонарей остались сзади.

Через некоторое время он явственно ощутил, что за ним кто-то крадется. Неужели полковнику хватило глупости послать своих бойцов и устроить какое-нибудь дурацкое возмездие?

Степан поправил на плече автомат, чтобы в случае чего можно было пальнуть с одной руки. Фонарь взял той же рукой, которой держал мартыша. Теперь он старался ступать тише, чтобы слышать, что вокруг.

И вскоре совершенно определенно понял, что слышит странную возню и слева, и справа. Он резко обернулся, и свет фонаря попал точно на морду еще одного мартыша, тайно следующего за Степаном. А потом увидел еще одного, и еще.

– Чудики ушастые… – пробормотал Степан и пошел дальше.

Уже скоро он быстрым шагом вышел из ржавого поселка, направился через равнину в сторону неразборчивых светлых пятен в тумане.

– Я хочу поговорить с ранеными, – сказал геральд-министр, едва выбравшись из тяжелого бронированного грузовика.

– Прошу сюда, ваше многовластие, – поклонился секретарь.

Дориан обвел взглядом площадку с расстеленными суконными покрывалами. Заняты были только три – на двух санитары ковырялись с доставленными пограничниками, на третьем сидел гвардеец без мундира, с перебинтованными ногами и висящей на перевязке руке. Он степенно курил трубку, глядя в точку перед собой.

– Имя и звание, солдат, – обратился к нему геральд-министр.

Гвардеец, увидев перед собой командующего, растерялся, выронил трубку и попытался вскочить.

– Сержант отдельного конвойного батальона Алид-Пиман, ваше многовластие! – выпалил он.

– Сиди, сиди, голубчик, – успокоил его Дориан, тронув за плечо. – Расскажи, как получил ранение. Тяжело ли пришлось?

– Дык как… – Гвардеец чуть пожал плечами. – Зажигалка рядом упала, мы и вляпались. Это ж все ожоги… – Он кивнул на свои бинты.

– Вас обстреливали зажигательными бомбами? – нахмурился геральд-министр. – Надеюсь, вы успели дать отпор?

– А кому его давать-то? – вздохнул гвардеец. – Свои же и обстреливали…

– Что значит «свои»?! – У Дориана взметнулись брови.

В ту же секунду между ним и гвардейцем встал толстозадый подполковник, заместитель начальника штаба.

– Небольшая накладка, ваше многовластие, – торопливо и виновато заговорил он, пока раненый не нагородил лишнего. – Из-за несовершенства систем связи четвертая огнеметная батарея дала залп немного позже условного срока. Там уже были наши люди. Такое случается…

– Каковы наши общие потери, подполковник? В пути мне докладывали о двенадцати погибших. Их тоже накрыла ваша батарея?

– Да нет, конечно, – вздохнул штабной, незаметно оттесняя командующего подальше от разговорчивого гвардейца. – Разные были случаи…