Евгений Красницкий - Сотник. Не по чину

И кому еще быть таким воеводским посланником, как не боярину Федору? Вы, сэр, там пока не котируетесь. Разве что перед князем, коли будете допущены, завернуть при случае очередной крендель в духе рыцарской куртуазности: пасть на одно колено, подать меч рукоятью вперед в руки его светлости и изречь нечто невыразимо изящное: хочу, мол, княже, меч из твоих рук принять и служить тебе тем мечом до последнего вздоха. Как князь, не знаю, а сестрица Агафья, коли рядом окажется, непременно умилится.

Но посмотрим по ситуации, а чтобы появился шанс этак красиво всю историю закруглить, придется боярину Федору расстараться. А пока… А пока пошел-ка он…»

– Арсений! – выглянул Мишка за дверь. – Баня боярину готова?

Серое небо почти легло на кроны деревьев по обоим берегам Припяти и, казалось, вот-вот провиснет до самых бортов ладей: Туров встретил триумфальное прибытие Младшей стражи Ратнинской сотни ледяным дождем со снегом и пронизывающим ветром. Впрочем, на оркестр и толпы восхищенных горожан Мишка особо и не рассчитывал, да и упредить о прибытии в стольный город высоких гостей в статусе ВИП-пленника с супругой и сопровождавших их лиц было некому.

Последний участок пути вдоль Случи, когда всем стало ясно, что авантюра с ладейно-конным исходом из лесных дебрей княжеской четы со свитой оказалась-таки не авантюрой, а удачно выполненным смелым планом, коней решили поберечь и не гнать. Табун удалось сохранить в большем числе, чем рассчитывали, но все-таки в меньшем, чем хотелось. Совсем избежать потерь не удалось: не столько от бескормицы, сколько от неизбежных на весьма пересеченной местности переломов и прочих несчастных случаев. Впрочем, благодаря им же всадники питались очень даже неплохо, ибо подкармливать по дороге кониной волков и другое зверье никто не собирался. Фуражом для оставшегося конского поголовья, как и продовольствием на столько оголодавших от тяжелой работы на веслах ртов несколько раз удавалось разжиться в принеманских селах, обитатели которых промышляли снабжением проходящих по санному пути обозов. Те же сельчане охотно брали в уплату за поставки и услуги проводников и лоцманов самых замученных лошадей, то ли в расчете подкормить их и потом при случае выгодно продать проезжим, то ли оставить себе на племя.

По прикидкам, сделанным в Слуцке, конный отряд должен был добраться до конца маршрута только через день-два после ладейной группы. Отдельного же гонца посылать поостереглись: хоть и шли уже по безопасным вроде бы местам, но профессиональная паранойя воинов на пустом месте не рождается, а обозы и в одном дне пути от Турова, случалось, грабили.

Припять около Турова разделялась на множество проток, и основная из них, по которой и шли суда с верховьев к Днепру, выныривала из-за скопления островов аккурат напротив детинца. Острова те были низкими, поросшими невысокими кустами, за которыми можно спрятать рыбацкую лодку, но никак не три больших ладьи, и обычно приближение судов было заметно. Однако в этот раз отвратительная погода позволила всегда внимательной страже разглядеть подплывающий неизвестно чей караван только тогда, когда он оказался практически под самыми стенами. Поднявшийся было переполох, правда, быстро улегся – бывалые дружинники узнали головную ладью, принадлежавшую хорошо известному в Турове купцу, но странное судно, сопровождавшее Никифора (или конвоируемое его ладьями), заставило насторожиться и выслать к пристани дозор. Князя с дружиной в городе нет, мало ли… Вдруг на знакомых ладьях чужаки идут – время-то лихое. Ну и для верности послали гонца на подворье Никифора, чтоб было кому опознать прибывающих, так что сюрприза в стиле «не ждали» не получилось.

Когда ладьи подходили к привычному причалу, там уже маячили какие-то фигуры, и Никифор издалека признал кого-то из домашних во главе с сыном Павлом, а со стороны посада торопилось еще несколько человек – как оказалось, все из купеческих семейств. О нападении ляхов в Турове знали, а потому за путешественников, оказавшихся в такое неспокойное время вдали от дома, тревожились не на шутку. Далеко не все купеческие обозы добрались до места назначения, кто-то и сгинул безвестно, но благополучное прибытие Никифора обнадежило тех, чьи близкие еще в дороге – коли ему повезло миновать беду, глядишь, и остальные прорвутся. Вот эти-то купцы, купчата и купеческие приказчики да неистребимые в любом городе зеваки стали первыми, кто узнал и разнес потом по Турову слухи о пленении городненского князя теми самыми мальчишками, что прошлой зимой на торгу показывали воинское умение.

Никифор величественно стоял на носу передней ладьи в классической позе, сильно напоминавшей Мишке кадр из мультфильма «Аленький цветочек»: рука козырьком к глазам, на голове шапка, отороченная мехом, на плечах – лихо распахнутая, несмотря на ненастье, дорогая шуба. Рядом с ним столь же картинно и при полном параде возвышался кристально трезвый и торжественно-серьезный боярин Федор.

Князь Всеволодко, еще не оправившийся от раны, в конце пути занедужил, и его нещадно трепала лихорадка; княгиня Агафья, безотлучно находившаяся при муже, зябко куталась в меха и только усилием воли не выбивала зубами чечетку, а Евдокия тихо поскуливала, сжавшись рядом с ней в комочек.

Перед последним переходом Мишка заставил всех отроков вымыться, но делали это наспех, без бани, воду согревали в котлах, а изношенную и замызганную одежду после отдыха в Слуцке ни разу не стирали – негде и некогда. Измученные длительным походом, почти поголовно хлюпающие носами, с руками, обмотанными тряпицами, оборванные, несмотря на все усилия обозников, – не воины, а персонажи из фильма «Путевка в жизнь», только вместо клифтов беспризорников обряженные в рубахи и поддоспешники.

«М-да, сэр, и снова жизнь вносит свои коррективы в мечты, навеянные романами. Как было бы славно въехать в ворота Турова на белом коне с княгиней, восседающей перед вами, и князем, то ли бредущим у стремени, то ли вообще в мешке, перекинутом через круп все того же коня. А следом Младшая стража в конном строю, с лихими песнями.

Ну нет! Скажите спасибо, что хоть Зверя уберегли, и то он сейчас не в том состоянии, чтобы на нем в ворота въезжать, даже если бы мы и не опередили конный отряд. Хотя чем вы, собственно, недовольны? Песня в наличии, так что наслаждайтесь».

Несмотря на все испытания, гребцы, включая Никифоровых работников, осипшими голосами дружно ревели «Дружинушку».

Накануне боярин Федор и Никифор решали, кому, собственно, следует сдать на руки княжескую чету. Оставлять Всеволода Городненского на попечении Ольги Туровской, несмотря на усиленные намеки княгини Агафьи, никто не собирался, и не потому, что чего-то опасались. Нет – князя следовало передать только князю, но по сведениям, полученным в одном из поселений от встреченного там знакомого Никифору приказчика, Вячеслав Владимирович в Туров еще не вернулся. Проблема усугублялась тем, что если князя Всеволодко еще можно было считать пленником, то княгиня Агафья под это определение никоим образом не подпадала, следовательно, удерживать ее где бы то ни было против воли никакой возможности не представлялось. Вовсе не идти в Туров и ждать где-то в отдалении, пока князь Вячеслав вернется из похода, – совсем глупо, да и опасно.