Артем Рыбаков - Вернутся не все! Разведывательно-диверсионный рейд (сборник)

– Товарищ Окунев, так какая она, индейская стрижка, а?

– А? Что? – Я не ожидал, что шутка Фермера так зацепит Емелю.

– Ну, стрижка, про которую товарищ командир говорил…

– А, это… Тебе точняк не пойдет, старшина. – Вдаваться в подробности не хотелось, но решение пришло само собой: – Прутик дай! Вон из метлы выдерни, да подлиннее, чтобы мне наклоняться не пришлось.

Алик на время перестал щелкать машинкой и с интересом следил за тем, как Несвидов потрошит хозинвентарь. Не то чтобы нам нравилось глумиться над предками, но иногда их непосредственная, в чем-то даже детская реакция на многие кажущиеся нам привычными вещи поднимала настроение. Впрочем, у них тоже получалось время от времени отплачивать той же монетой, особенно в вопросах географии и быта. И только «высокое» положение спасало порой меня и друзей от конфузов. Хотя это мы так думаем, ведь местные вряд ли обсуждают проколы при нас. И от этого иной раз я лично испытываю нешуточный дискомфорт – «фильтровать» все, что говоришь, тяжко. Тем более что мужики уже давно стали своими, второй месяц пошел, как по немецким тылам вместе мотаемся.

Взяв прутик, я изобразил на утоптанной земле профиль человеческой головы, кое-как нацарапал глаза и уши, а потом штриховкой нарисовал качественный панковский «ирокез»:

– Ну как, Емеля, соорудить тебе такое на башне? – ехидно поинтересовался Алик.

– Да ну вас, к едрене маме, товарищи командиры! – надулся старшина. – Это где ж такую херню на башке носят-то?

– В Америке, брат. Индейцы.

– Еще в Канаде, – добавил Тотен, стирая сапогом мои художества.

– Ну, Америка далеко, – с глубокомысленным видом заявил Емельян. – Никто и не узнает, что это за… – Определение он явственно подобрал куда хлеще первого, но в последний момент сдержался. – Чудо у меня на голове. Еще за сбежавшего из «желтого дома» примут, так что я, товарищи командиры, категорицки отказываюсь.

Воспользовавшись тем, что Тотен меня не стриг, и потому непоправимого ущерба моей внешности нанесено быть не могло, я повернулся к старшине – Емеля улыбался во весь рот!

– Молодцом! – показав ему большой палец, я уселся обратно на табурет.

Под шуршание машинки и щелканье ножниц наших «цирюльников», да еще на ярком летнем солнышке я обмяк настолько, что чуть не задремал. Еще в «прошлой» жизни была у меня такая привычка – прийти в парикмахерскую к хорошему мастеру и, как говорится, обмякнуть душой, отстранившись от безумной сутолоки трудовых будней. Сработало и тут, вот только кривоватая табуретка – это вам не модерновое кресло в салоне, и я чуть не навернулся. Хорошо еще Алик за плечо удержал!

– Эй, ты чего? – встревоженно спросил он.

– Да сморило на солнышке-то, – сказал я ему и тут же, чтобы успокоить и отвлечь, добавил: – Дай зеркало! Твою работу заценю. И смотри, криво челку сделал или «уши оставил» – пинать буду нещадно!

– Ага, – Тотен отскочил и принял подобие боевой стойки, – теперь тебе, чудовище, со мной не совладать! Клешня-то одна осталась!

– А при чем здесь клешня? – Стянув не первой свежести простыню, я встал. – Я же пинать буду… Сапогами… – Прыжком сблизившись с Аликом, последние слова я выкрикнул другу практически в лицо: – Коваными!

Демин от неожиданности отшатнулся, запутался в ногах (впрочем, тут я ему несколько помог) и растянулся на земле. Я прыснул, через секунду засмеялся уже он, а чуть позже к нашему гоготу добавились и раскатистые смешки старшины. Ржали мы долго, так что даже бойцы, отрабатывавшие под руководством Люка приемы отлова немцев, остановились, а их грозный инструктор громко спросил, что у нас стряслось.

– Да товарищ старший лейтенант в очередной раз показал, как выучка важна! – к моему удивлению, первым ответил Емельян.

Сашка в ответ махнул рукой, мол, ну вас, весельчаков, а я протянул здоровую руку Тотену.

– Будет тебе зеркало, убивец проклятый! – отсмеявшись, заявил он и принялся отряхиваться.

По общей атмосфере беззаботности сценка напомнила мне лучшие моменты пребывания на пасеке в то время, как мы готовились к засаде на Гиммлера. Правда, чтобы не спалиться, в этот раз нам пришлось также выставить посты и намалевать на заборе школы грозные надписи: «Verboten!» [19]

И теперь мы не только отдыхали от безумной гонки последних дней, но и продолжали подтягивать новичков. Мельком глянув в протянутое Аликом зеркало и удостоверившись, что ни краше, ни уродливее от его стрижки я не стал, потопал к занимающимся. Глянуть на всякий случай, что они там творят.

Ребята сейчас отрабатывали захват перемещающегося противника. Один боец выбегал из-за угла школы, неся винтовку на уставной немецкий манер – в опущенной правой руке, а второй должен был напасть на него, обезоружить и по возможности взять в плен.

Честно говоря, нам с командирами невероятно повезло, Фермер уже после второй стычки засек некоторые особенности и привычки фрицев, а потом мы уже все вместе стали мозговать, как ими можно воспользоваться. А потом и Люк помог, выложив всю информацию, что помнил со времен участия в реконструкторских забавах.

В некоторых моментах качество тренировки среднего немецкого пехотинца напрямую работало против него. Вот как с правой рукой, например. При перебегании вражеский устав требовал нести винтовку в правой руке, держа ее примерно за середину. Так удобнее залегать после пробежки. А уж что-что, а уходить от огня фрицев учили на совесть. Причем снова для броска они поднимались не там же, где легли, а отползя чуть в сторону. Ну прям как мы во время той демонстрации боевых возможностей месяц назад! А вот стрелять во время перемещений ребята из вермахта не очень любили и, соответственно, не умели. Когда бросок заканчивался и они, умело выбрав позиции, залегали, и раздавалась знакомая многим любителям рока команда « Feuer Frei» [20], тогда – да, только держись! С точностью даже у обычных солдат все обстояло нормально. Но при этом сами немцы, если они не обозники, а нормальная пехота, все одно больше на пулемет полагались. Ну и мы, как только эту фишку просекли, стали пользоваться контрмерами в полный рост – ведь где эмгач, там рядом и фрицевский командир отделения, а как раз он и подает команды своим архаровцам. Так что, если засек пулемет, сразу ищи их унтера с его биноклем и эмпэшником, ну а там – как получится.

И колышки здорово помогали пару раз. Не нам, правда, а «смежникам», с которыми опытом поделились. Нам честно доложили, что при организации засады по совету истыкали обочины тропинки мелкими, в мизинец толщиной, колышками, так что, когда после первых выстрелов фрицы принялись исполнять команду «Hinlegen!» [21], парочка на отточенные деревяшки напоролась. Мелочь, а приятно!